Холоп-ополченец. Часть II

– Ну и голова наш Козьма Миныч! – удивлялся он. Ведь экую рать поднял! У Болотникова и половины не было. И народ-то все разный, со всех концов Руси понашло! Каждого одень, каждого накорми. А гляди, порядок какой. Не мимо сказано: орда ханом держится… Пожарский, может, и большой воевода, а без нашего Козьмы Миныча как без рук. Все у нас в ополченье так понимают. В Костроме ополченье недолго пробыло. Как отдохнули да Козьма Миныч с новыми костромскими охотниками разобрался, так и двинулись на Ярославль. А все-таки Козьма Миныч сказал князю Пожарскому, что хоть и много казны они собрали, ополченцев всем ублаготворили и еще есть у него в запасе казна, а все не сильно богато. Надо бы заранее пополнить. Сборы-то в дороге не так способно вести, как на месте. Наказывал он старостам в Нижнем, чтоб рук не покладали, не всех же они обложить успели. Ну, а все-таки боится он, что без него не так круто они с богатеев брать будут. Эти-то не всегда по доброй воле с казной расстаются. Припугнуть надо, а кого для острастки в холодную посадить или на торгу батогами побить. Ну, решатся ли на то старосты, бог весть.

Пожарский рассердился даже.

– К чему ты эту речь ведешь, Козьма Миныч? Чего ж ране не говорил, что не надежны в Нижнем старосты. Сменить надо было.

– Эх, князь, против рубля кто надежен? Мало есть таких.

– Ну так что ж? Или задумал назад ворочаться, в Нижний, сборы там налаживать? Кто же без тебя ополченские дела ведать будет?

– Да не к тому я вовсе, князь. Не отстану я от ополчения. Иное я задумал.

Пожарский усмехнулся. Знал он, что зря Козьма Миныч разговаривать не любил. Верно, уж надумал что-нибудь.

Так и вышло. На походе где же по грошам собирать. То сперва надо было, как только сзывать ополченье принялись, чтоб каждый всем нутром чуял, что и его тут копейка есть, что свое кровное дело вершится – народными силами, на народные денежки. А уж как выступили, каждый думает: ну, слава господу, справились, может, стало быть, и без меня обойдутся. Такой ретивости и нет. Вот тут-то и надо подумать, как бы ополчению от той остуды беды не было.

– Не знаю, приметил ли ты, князь, что до сей поры больших богачей я не сильно нудил. А коли приметил, думал, может, – жалею я их. А у меня своя дума была. Не так их много, зато не по грошам с их и собирать. Хоть бы взять Строгановы. Ведь по их-то делам Москву освободить, дороги очистить, ведь это весь их оборот спасти. Этакая смута им смерть. Они первей всех за порядок стояли. Недаром еще царь Василий Шуйский им жалованную грамоту дал, с «вичем» [С «вичем», – значит, Иван Максимович, а не Максимов. Раньше с «вичем» писались только бояре, а крестьяне и купцы нет. – Прим. ред.] писаться велел, – против вора они помогали ему. А ноне не один вор нашу землю зорит – и ляхи, и литовцы, и свой же брат – казаки. Коли не помочь, вовсе наше царство ляхам поддается. А Строгановым оттого пропадать. Заклюют их иноземные купцы. Вот и надо к ним послать, все объяснить, и не рать от себя просить прислать, а казны на все ополченье наше.

Пожарский посмотрел на Козьму Миныча.

«Голова, – подумал он. Обо всем во-время подумает», а ему сказал только:

– Посылай, Козьма Миныч. Это ты ладно надумал.

Ладно и вышло. Больше четырех тысяч рублей дали сразу Строгановы. Поняли. И с других богатеев сумел взять Козьма Миныч, и ополченье ни в чем недостатка не знало.

Часть четвертая. За Москву

I

В Ярославле немало времени простояло ополченье. Все лето 1612 года. Но стояло оно не зря. На Москву надо было наверняка итти, чтоб ниоткуда никакой помехи не вышло.

Прежде всего послал Пожарский рать в Суздаль занял тот, город, чтоб уж с юга ничего не опасаться. Не было у него полной веры в казаков, хотя Авраамий Палицын из Троице-Сергеева монастыря и звал ополченье помогать казакам гнать ляхов. И князь Трубецкой присылал Пожарскому в Ярославль грамоту, что они готовы биться с ляхами до последнего вместе с нижегородским ополчением. Ну, а Заруцкий не присылал. А главное-то дело в нем и было. Казаки за ним больше всего шли.