Холод и яд

Но Фила, очевидно, такой расклад не устраивал, поэтому когда Варя всё-таки не выдержала и прыснула от очередной его комичной фразы, он резко схватил её за руку. Равновесие они потеряли, и Варя, пряча сигаретную пачку в карман толстовки, повалилась на коробки. Фил упал сверху, и Варя, сдавленно пискнув, зажмурилась и на миг даже перестала дышать. По ним прокатилась пара небольших коробок, кажется, с летними вещами. А потом стало тихо. Глупый смех не рвался из груди, Фил ничего не говорил. Всё, что могло упасть – рухнуло.

Варя открыла глаза. Её словно бы насквозь прошило молнией – покалывание пролегло под кожей, заставляя шевелиться волоски по всему телу. Фил смотрел прямо на неё, тяжело и шумно дыша. В его зрачках Варя успела ухватить отражение своей фигурки, как-то неловко распластавшейся на коробках.

В сериалах и простецких романах герои обычно в такие неуклюжие моменты близости целуются. Поддаются жару и страсти. В абсолютно пустом Варином сознании вспышкой фотоаппарата вдруг нарисовалась картинка их с Филом поцелуя. Она туго сглотнула. Фил неловко хохотнул, и медленно отодвинулся от Вариного лица. Как-то неуклюже опираясь на подоконник, он слез с Вари и застыл в полуметре, неловко одёргивая чуть задравшуюся бледно-голубую рубашку. Варя медленно села, приглаживая взъерошенные волосы, и напомнила про макароны.

– Ага, – выдохнул Фил. – Сейчас я только, руки помою.

– Раковина в конце коридора, прямо рядом с кухней, – зачем-то промямлила Варя, во все глаза глядя на Фила.

Он неприлично быстро покинул балкон и комнату, оставив её одну. А Варя шумно выдохнула, пальцы сами разделили волосы на пряди, заплетая их в простую тугую косу. Под кожей полыхал жар, и совсем не ощущалось январского мороза.

Поцелуя не состоялось.

Внутри всколыхнулась волна горечи, гася жар. Стало зябко. Варя смахнула серые крошки пепла с подоконника, сердито задвинула фрамугу, захлопнула балкон. Прислушалась. В ванной прекратила шуметь вода. В душе дёрнулась горько-солёная обида. Варя покачала головой: она думала, что ничего более странного и пугающего за сегодня не произойдёт. Но эта неправильная слабость в коленях; тепло, разливающееся по телу от низа живота; мысли о поцелуях – это всё не было новым, скорее хорошо задвинутым назад старым. Варя изо всех сил второй год старалась отключать эти ощущения, а они всё же прорвались, придавив её, словно камнепад.

Варя, облизывая губу, повернула налево и едва не врезалась в Фила. Он стоял на пороге ванной, вытирая лицо краем её полотенца. «Постирать, – на автомате заметила Варя и кивнула в сторону кухни. – Интересно, чего он такой красный?»

Впрочем, лгала самой себе. Интересно уже не было. Водоворот внезапного несбывшегося желания утягивал её куда-то в глубину, и Варя смотрела на Фила уже с каким-то сожалением. Не то чтобы она верила, что в жизни всё бывает, как в кино или романах, но сейчас почему-то захотелось именно такого. Чего-то горячего, импульсивного, порывистого – как сам Фил.

В комнате висело напряжение. Варя не знала звука отвратительней, чем кухонная тишина, монотонно разрубаемая постукиванием вилки о тарелку. Когда вроде бы и стоит о чём-то поговорить, и есть о чём говорить, но не получается. И приходится утомительно ждать какого-то знака к началу разговора.

Варя мучительно подбирала фразу, всячески её перестраивая и переворачивая. Кривилась, потягивая растворимый кофе: ей не нравилось. Она, как какая-то легкомысленная дура, думала о том, почему Фил пришёл к ней в этой ужасно подходящей ему рубашке, откуда он добирался до неё, по вкусу ли ему еда. А должна была думать, как решать проблему с Тёмой и наркотиками.

– Ты чего такая кислая? – неторопливо протянул Фил, сдвигая рожки в кучку и лениво накалывая их.

– А мне петь? – вопрос вышел слишком резким, и Варя с силой прикусила губу, одёргивая себя. – Просто… Понедельник и вправду день тяжёлый.

Фил приподнял бровь и многозначительно хмыкнул:

– Как будто если бы это случилось в субботу, было б легче.

Варя неопределённо пожала плечами. Фил доел всё до последней крошки, поставил тарелку в раковину и, сполоснув пальцы, поблагодарил.

– Кофе? Чай?

– Кофе. Со сливками! – с готовностью согласился Фил, усаживаясь обратно.

Варя неторопливо зашевелилась по кухне, разводя растворимый кофе. Не чета варёному, конечно, но свою цену в пятьсот рублей более чем оправдывал. Отломала сливки в пластиковой баночке, поставила перед Филом и уселась на свой стул, подтягивая колени к груди.

– Даж вкуснее, чем твой варёный, – усмехнулся Фил.

– Эй! – обиженно вскинулась Варя.

Готовка была её Ахиллесовой пятой. Варя делала всё идеально или почти идеально, кроме готовки. То котлеты подгорали, то яичница была пересоленной, то омлет растекался комочками – совершенно не так, как надо. Но Варя хвалила себя уже за то, что она пыталась и что парни никогда не отказывались от её еды (хотя мамину, конечно, съедали быстрее). По крайней мере, на её предложение приготовить ещё никто не отчеканил глухо и напряжённо, что не будет есть.