Холод и яд

Тихо работал телевизор на стене, вещая новости. Мама раскладывала себе и отцу салат. Отец традиционно откупорил бутылку дорого коньяка, который ему подарили на юбилей полгода назад, и плеснул себе немного в бокал. Фил торопливо наложил себе порцию больше, чем следовало, чтобы набить рот и не говорить.

– Не торопись, – холодно осадила его пыл мать.

– Я голодный! – с набитым ртом отозвался Фил.

Отец и бровью не повёл. Невозмутимо продолжил разговаривать с матерью:

– Мы планируем расширяться. Сёма предлагает замахнуться сразу на Москву, идиот. Я ему твержу, что сначала надо по всему краю распространиться, а потом уже ползти дальше, а ему сразу Москву подавай!

Мать снисходительно усмехнулась, накрутила на палец светлый локон:

– Видишь, какой у тебя амбициозный партнёр. Его бы амбиции, да в правильных целях… Ммм… Сказка.

– Зимин как был упрямым, так и остался. Но если раньше моё слово хоть что-то для него значило, то теперь… – отец безнадёжно махнул рукой: – Я ему говорю, что надо начинать с малого, но как будто Филиппу твержу.

Фил дёрнулся:

– А что опять я?

Отец недобро оскалился:

– А кто опять школу прогулял?

– Андрей, он мне сказал, что у его друга какие-то проблемы. И он отправился их решать.

Сердце дёрнулось, а взгляд метнулся к матери. Неужели услышала всё-таки? Неужели прислушалась? Отец бросил:

– Нужно уметь выгребать самому. Закон джунглей слышал? Каждый сам за себя! Выгребет – молодец; нет – ну и фиг с ним.

– Чего? – презрительно прищурился Фил, но ему опять не дали договорить.

Отец постучал пальцами по столешнице, и Фил успел натянуть на лицо безразличное выражение и уткнул взгляд в тарелку. Отец, сделав глоток коньяка, разразился гневной речью о безответственности и недальновидности Филиппа. Говорил об обязательности и необходимости высшего образования (Фил с трудом сдержал едкий комментарий, мол, отцу же каким-то чудом удалось с колледжем выбиться в бизнесмены), о ценности высококвалифицированных сотрудников («То-то ты выгоняешь каждого за малейший косяк!» – ехидно отмечал про себя Фил) и ещё о многом, что Фил знал наизусть и что привык пропускать мимо ушей. Потому что обычно все эти речи сводились к одному и тому же, к чему свелись и сейчас:

– Мы вложили в тебя кучу сил и денег, чтобы дать тебе образование и обеспечить нормальную жизнь, а ты чем нам отплачиваешь?! Хочешь под заборами жить?!

– Ты нафига кричишь? – приподнял бровь Фил. – Я и так всё прекрасно слышу.

– Хватит хамить! – тон отца набирал обороты, а Фил продолжал с невозмутимым видом пилить индейку. – Ты кем вообще себя возомнил? Ладно, мы с матерью стерпели, когда ты решил стать бездельником и зависать в онлайне вместо бокса и скрипки, но ты пошёл дальше! Ты же школу прогуливаешь! Ладно, первый раз ты прогулял, мы закрыли на это глаза!

Фил сдавленно хрюкнул, вспомнив, как долго ему промывали мозги после первого прогула двух последних уроков. Вообще Фил старался не пропускать уроки и даже не получать «троек», чтобы было, чем крыть родительские аргументы в пользу Ритки Шаховской. Правда, не всегда получалось. То надо было встретиться с Ильёй, то Артемона в больнице навестить, то Варю проводить и защитить, в конце концов! – в общем, непременно обнаруживалась сотня дел, куда важнее школы.

Родители ехидства не оценили, наперебой принялись его воспитывать. Мать твердила, что Фил неблагодарный хам, отец – что сын бесперспективный тунеядец.

А Фил молча ужинал.

– Почему у моего непутёвого брата дочка лучше, чем ты?

Фил дёрнулся. Кусок индейки с вилки шлёпнулся в тарелку. Фил видел Ритку последний раз лет десять назад, когда они второй раз в жизни гостили у дяди. Тогда ему запомнилась весёлая девчонка с носиком-кнопкой, золотистыми топорщащимися косичками и живыми голубыми, как у всех Шаховских, глазами. И, кажется, даже играть с ней было интересно. А сейчас Фил просто ненавидел всё, с ней связанное: её победы в олимпиадах, её умение шить, ненавидел красный аттестат и золотую медаль, к которым она шла, и чёртово имя, приклеенное к родительским языкам.

– Я не Ритка, – выдохнул он. – Родился сын Филипп у вас, что поделать?

– А ты мог бы хоть немного поднапрячься? – нахмурилась мать. – А то Вадик своей дочкой хвастается, а мы что? Мы в тебя вложили всю свою душу, все свои нервы! Мы, блин, все средства – на твоё развитие, а ты…

Фил подскочил. Кровь кипела под кожей, разгоняя по телу жар гнева. Кулаки чесались. Хотелось вырваться прочь из этого душного дома, где он день изо дня ходит по кругу, словно следуя за сломанным компасом. Обвёл родителей взглядом исподлобья и тихо-тихо (даже сам удивился, откуда в нём такое спокойствие нашлось) спросил:

– А я вас об этом просил?

Колено с грохотом врезалось в стул, задвигая его под стол. Фил картинно подцепил пальцами с общего блюда кусок индейки и съел, намеренно облизав пальцы:

– Спасибо. Я наелся.