Хольмганг

– И снова я не соглашусь с тобой, Горвинд. Если ты, столько времени проводя на воде, до сих пор её опасаешься, я полагаю, что ты мог, когда жил в пределах настоящего дома, ничего не знать о его духах.

– Гром и молния! Ты, кажется, хочешь мне, бывалому лоцману, рассказать о том, что такое открытая вода?

– Горвинд, я, викинг от рождения и до самой смерти, рождён вблизи моря и умру рядом с ним. Я знаю, что в море водятся страшные существа, на вроде мировой змеи Ёрмунгард, гоняющейся за своим хвостом, но если не забывать воздавать славу доброму вану Ньерду, то солёной воды не стоит опасаться. Кто думает иначе – плохо знает морское дело.

Дело запахло дракой. Феодор уже хотел было вмешаться, но Волок отрицательно покачал головой, и купец остался сидеть за столом, понадеявшись на то, что побратимы знают, что делают. А старый шот стоял напротив невозмутимого варяга багровый от гнева, и ладонь его уже легла на рукоять кинжала.

– Проклятый викинг! Как ты смеешь мне, человеку, который познавал морское дело тогда, когда ты ещё не лежал во чреве матери, говорить такие обвинения?!

– Я никого не обвинял, Горвинд. Я всего лишь сказал, что думал. И я уважаю твой опыт морских странствий, но нельзя отрицать очевидное: моряк, который сравнялся в морском деле с викингами, никогда не станет с ними спорить. А то, что викинги – лучшие в мире мореходы, это так же бесспорно как то, что они же – лучшие в Срединном Мире воины. Да и за его пределами тоже. В хирд конунга Асгарда попадает очень мало людей, которые не знают языка страны фиордов.

– Ты… ты… – Горвинд Мак-нут буквально задыхался от возмущения.

Викинг спокойно допил своё вино, встал, и сказал, глядя на Феодора поверх своего собеседника.

– Спасибо за славный ужин, Феодор. Я ухожу спать.

– Стой! Проклятый рус, ты не хочешь закончить спор о том, кто лучше знает море? – попытался остановить опытного викинга старый шот.

Олаф легко убрал руку Горвинда от своей груди и усмехнулся.

– Зачем? Когда человек что-то знает, он говорит об этом прямо. А тайны в разговорах нужны только для того, чтобы было чем прикрыть незнание.

– Да уж, – подлил масла в огонь Волок, – в дружине у хорошего дядьки от молодых ратников никаких секретов нет. А у худого: там вы не доросли, здесь не поймёте, а тут мало каши ели.

В дружинах словенских князей дядьками называли людей, ответственных за обучение новобранцев. Ант опять вставил родное слово в речь на имперском языке, забыв, что не все его правильно поймут. Что, например тот же Горвинд может принять незнакомое слово за ругательство в его сторону. Впрочем, командиры-побратимы уже и без этого довели лоцмана, как говорят кузнецы «до белого каления».

Феодор уже хотел было обругать командиров и извиниться за них перед человеком, от чьих капризов зависела судьба целого народа и одного торгового дела, как старый моряк крикнул «Стой!», подбежал к столу, сел за него, некоторое время посидел молча, сжав голову ладонями, будто клещами, затем схватил сосуд с вином, залпом опорожнил его почти наполовину, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, и задал Олафу, не поворачиваясь к нему лицом, странный вопрос.

– Выскочка из страны фиордов, вообразивший себя знатоком моря, видел ли ты хоть раз человека, с которого живьём содрали кожу?..

Никто в шатре предводителей и не предполагал, что с этих слов начнётся рассказ о самом страшном событии в жизни Горвинда Мак-нута, доброго шота с безумными глазами.

* * *

Хотя, кого я спрашиваю?.. Гром и молния! Конечно, ты видел, как с людей сдирают кожу. Викинги не особо церемонятся с теми, кто сопротивляется их набегам. И ничего не говори, наглый рус. Я знаю, что ты скажешь. Что ты так никогда не поступал и твои друзья тоже. Но того, что так поступали какие-то из твоих соплеменников, ты отрицать не можешь.

Молчи, рус. Молчи, словен. Молчите все, ибо то, что вы сейчас услышите, не слышал из людей ваших народов никто! И от того, кого вы послушаете, меня или вашего мнимого знатока морского дела, зависит ваша жизнь! В этом плавании ваши тела и души храню я, а что с вами произойдёт, когда вы поплывёте без меня?!.. Если будете убеждены в том, что в море много зла, но подчиняется оно какому-то доброму как медвежонок-сосунок властелину, то рано или поздно попадёте в беду!

Все вы не первый год ходите в море, но не знаете о нём десятой доли того, что известно каждому шоту.

Только тогда, когда зло даёт о себе знать, вы понимаете, что оно существует, но рассказать об этом не можете никому. Потому что зло из бездны не возвращается домой с пустыми руками.

Мы, шоты, другие. Мы знаем о существовании зла из бездны с детства и поэтому не встречаемся с ним никогда. За редким исключением. Например, когда такие как я нарушают правила, которым стоит следовать, чтобы не стать его добычей. И чтобы понять, что я пережил, вам надо хоть раз увидеть, как с живых людей сдирают кожу!..