Хольмганг

– Феодор, а дозволишь нам с Олафом попробовать тайну выведать? – закончив совещание с викингом, спросил словен.

Исходи это предложение от Олафа, Феодор не удивился. В конце концов, командир варяжского букеллария – потомок волхвов, и уже не раз поражал команду своими умениями. А вот как может помочь делу второй командир, безусловно, хороший воин, но не серьёзный человек?..

– Если это очередная шутка, Волок, то сейчас не место и не время, – сказал Феодор.

Командир воинов, больше похожий на предводителя потешников, подмигнул викингу-побратиму и сказал:

– Коли парень-рыбак захотел заместо плавания в беге посостязаться, неужто погонят его?.. А может, дадут вначале выступить?

– Хорошо, – согласился Феодор, – попробуй. Олаф, ты будешь работать с ним в паре, поэтому если твой побратим вместо того, чтобы помочь, совсем поссорит нас с лоцманом, отвечать будешь ты.

Варяг ответил согласным кивком.

– Но и без помощи потешника нам не обойтись, – добавил Волок, – дозволь нам втроем потолковать кое о чём, а потом зови шота на огонёк погреться. А когда всё зачнётся – главное молчи. Если всё по-нашему выйдет, то скоро он сам заговорит.

Заинтригованный Феодор дал согласие на всё о чём попросил словенский воин весёлого нрава.

Когда шот попал в шатёр, Волок и Олаф вели себя, как ни в чём не бывало. Они болтали о чём-то о своём на языке, которого Горвинд не знал. Феодор пригласил лоцмана за стол, а предводители гребцов и матросов затеяли игру в кости. Вот только Гаилая не было. Без консультации с историком Олаф и Волок не смогли бы ничего сделать, но так как у него просто на лице было написано, что здесь что-то затевается, то пришлось его удалить.

Лоцман, действительно решивший было, что его позвали, чтобы в очередной раз лезть в душу, через пару минут расслабился, позволил выпить себе вина и поговорить с Феодором на отвлечённые темы. И тут Олаф и Волок как бы сами собой перешли на имперский язык, известный всем присутствующим, включая Горвинда Мак-нута.

– …верить не могу, Волок! Неужели домовой есть в каждом доме?!

– Так как же дому без хозяина?! Без духа-хозяина. Домовой много полезных дел делает, но лишь глупый хозяин всё как будто так и должно воспринимает. А умный завсегда духа-хозяина отблагодарит за помощь добрую. Пряничком, молочком, вещью какой красивой пожалует.

Шот чуть не пролил вино, когда услышал эти слова. Он бросил на руса и словена недовольный взгляд, но потом повернулся к Феодору и возобновил беседу. Но сохранять спокойствие ему с каждой минутой становилось всё тяжелее и тяжелее. Ведь разговор двух командиров коснулся его Родины.

– …т, не может быть, чтобы даже в этих убогих хижинах, которые шоты считают за приличный дом, водятся духи, подобные вашим домовым!

– А то, как же, Олаф!

– И они так же любят, когда хозяева оставляют им в условленном месте благодарность за труд?

– Дивлюсь я на тебя, брат. Благодарность она любому в любом деле приятна. Шотский домовой подарки всякие не меньше нашего, словенского любит. Сказывал мне один старый шот.

– Лжец! – крикнул Горвинд Мак-нут в сильном волнении.

Словен и рус ни словом ни жестом не выдали, что ждали такой реакции. Олаф недовольно покоцал языком и покачал головой, а Волок-ант с деланным возмущением спросил.

– Зачем в чужой разговор уши вклеил? Почтенный шот, мы тебя беседовать не приглашали.

– Гром и молния! Клянусь честью клана, мне кажется, что у одного из твоих воинов язык стал длиннее нужного! – крикнул старый шот Феодору, повернулся к Волоку и прошипел, – Если ты думаешь, что можешь, напялив доспехи, бессовестно клеветать на нашего доброго брауни, сравнивая его со своим домовым, то глубоко ошибаешься! Ты ничего не знаешь о брауни, наглый воин, и просто пользуешься наивностью своего друга, готового верить в любую чушь, сказанную тем, с кем он когда-то смешал кровь!

Горвинд чуть не ударил Волока, но сдержался. Следующие его слова были обращены к Олафу-русу.

– Не верь ему, викинг. Наш брауни – не его домовой, и не ваш, варяжский гутгин. Он хочет, чтобы никто не знал о его существовании, и ненавидит, когда его пытаются отблагодарить. Мой дядя, мир его праху, осмелился в своё время одарить своего брауни дорогими сапогами и в результате оскорблённый дух покинул навсегда его дом в этих же сапогах. Верь мне, а не ему. Я шот, а не он.

Олаф-рус сделал вид, что не согласен.

– Я уважаю твои седины, Горвинд, и поэтому не считай за обиду мои слова. Я не могу поверить, что ты понимаешь в духах домашнего очага больше, чем мой побратим. Ведь у тебя же у самого нет дома.

– У меня нет дома всего лишь тринадцать лет, с тех пор как.

Шот оборвал речь на полуслове. Он понял что чуть не проговорился о своей тайне тому, кто этого заслуживает. Настал решающий момент. Феодор от волнения едва сидел на месте. Если Волок сейчас позволит Горвинду надолго замолчать, то он замкнётся ещё сильней, и тогда из него клещами слова не вытянешь. Но положение спас не Волок, а его побратим.