Хольмганг

Неизвестно кем был этот странный враг старого шота, плодом больного воображения или кем-то существующим в реальности, но боялся он его сильнее, чем жители стольного града гнева своего басилевса. По прибытию на Холлисвэй никто не получил заслуженный отдых. Хромой лоцман заставил бросить корабли в бухте, а самим взять всё необходимое и следовать вглубь острова. В этот момент команда попыталась выразить недовольство, но двух слов Феодора Отважного хватило, чтобы, тяжко вздохнув, моряки поспешили исполнить приказ человека, кажущегося умалишённым.

Водоём, куда привёл людей Кривого Купца странный лоцман, тяжело было назвать озером. Скорее это была большая лужа. В самом глубоком месте воды здесь было по колено, поэтому никому не пришлось показывать своё умение плавать.

Достигнув острова, занимавшего половину пресной лужи, Мак-нут сразу успокоился, а спустя некоторое время пришёл в необычное возбуждение, то есть пробежался до берега озера, крикнул морю «Что?! Опять проспал! Ну, спи дальше! На сегодня ты не страшен ни мне, ним им!», и тут же бросился назад. И бежал он, словно забыв о хромой ноге.

Вновь оказавшись на острове, Мак-нут опять вздохнул с облегчением. Здесь он не боялся своего таинственного врага, словно его отделяла от берега озера не узкая полоса мелководья, а ров с кипящей смолой.

Ворча на причуды лоцмана, люди стали готовиться к ночлегу. Кто-то дошёл до берега, чтобы нарубить дров, кто-то занялся шатрами, а три повара устроили совещание по поводу ужина. И им было о чём подумать.

Мак-нут так торопился покинуть корабль, что моряки захватили очень мало припасов, а на желание поваров вернуться за съестным, сказал, что пока не начался дождь, никто дальше чем на сто шагов от озера не отойдёт. И Феодор Отважный, скрепя сердце, подтвердил его приказ. После этих слов команды трёх кораблей недовольно загудели. Ради любимого хозяина все они с радостью бы голодали недели две, но сейчас никто не видел в этом нужды. Еда находилась меньше чем в миле пути, и только прихоть умалишённого лоцмана заставляла ходить с пустыми желудками.

Феодор понимал, что в этот раз требования команды справедливы. Особенно роптали гребцы – они всегда хотели есть сильнее всех. Но Кривой Купец понимал, что если ослушаться странного лоцмана, то ни к каким пиктам они в этот год не попадут.

Он знал, что даже без копий дружинников, одно его слово и ропот тотчас смолкнет. Но ему не хотелось выступать без особой нужды деспотом. Если бы он сам видел хоть какой-то смысл, кроме прихоти шота, сидеть голодными в нескольких шагах от еды, то объяснил бы команде причину, а тем, кто из непонятливых, просто бы приказал. Но никакого смысла в действиях Мак-нута Кривой Купец обнаружить не мог, сколько бы не искал.

К счастью проблема решилась сама собой. Местные жители возникли из прибрежного кустарника как из-под земли и тут же предложили свои услуги за скромную плату. То, что известный им лоцман не разрешает покидать морякам остров, их не удивляло, и похоже они даже ждали этого, когда заметили знакомые корабли единственного человека, которому было не лень плавать в их забытый всеми богами край.

Через несколько часов все люди Феодора Отважного были напоены, накормлены, и согреты теплом костров и вкусом вина. Помощь островитян не была бескорыстной, но купец даже был рад тому, что запасы кораблей не пришлось трогать (в пути всякое может случиться).

За сохранность груза он не беспокоился. На маленьких островах нет воровства – бича больших городов. Воруют только там, где есть возможность спрятать украденное и скрыться самому. Поэтому в таком месте, как остров Холлисвэй, Феодор Отважный мог спокойно оставить открытый сундук с золотом на открытом месте, уплыть по своим делам, и, вернувшись хоть через десять лет, обнаружить, что ни одной монетки не пропало.

Купца волновало то, что с каждым новым походом выходки лоцмана становятся всё более странными. Если так пойдёт дело дальше, то возможно придётся даже отказаться от визитов в страну пиктов совсем. Сомнительна та выгода, ради которой нужно держать на борту безумца, чьё безумие с каждым днём разгорается всё сильнее и сильнее.

Торговое дело Феодора Отважного не замыкалось на одних лишь походах к острову пиктов, а стоимость собственной жизни не подлежит оценке ни в золоте, ни в серебре, поэтому решение больше не беспокоить Горвинда Мак-нута было бы самым логичным, но… с одной стороны, терять такую перспективную корову из-за того, что поступки пастуха безумны, не хотелось, а с другой.

Много знавший и много умевший, но не мысливший себя ни в каком ремесле кроме торгового дела купец боялся признаться самому себе, что плавает к пиктам не только ради денег. И даже Гаилай ошибался, считая, что для Феодора, как и для него лично, главная цель каждого посещения затерянного острова – это записать ещё больше легенд и преданий маленького народа.