Хольмганг

Долгий дождь неприятен сам по себе, а когда он случается на море, да ещё в холодную погоду, то даже смиренный монах начнёт поминать Небо дурным словом. А на палубе, по которой барабанили небесные капли, не было ни одного монаха, поэтому здесь кляли капризы погоды ещё сильней.

Холодная погода не в диковинку на Большом Острове, где живёт народ саксов, да и туман тоже, поэтому местные жители иногда называют свою землю Страной Туманов. Но на борту корабля, который пытался найти путь в тумане, не было ни одного сакса, поэтому никто не привык к путешествиям сквозь сырую мглу.

Да, туман, тем более на море – это скверное дело и без дождя, а с дождём он в сто раз неприятнее, и именно поэтому Феодор Корий Гинсавр по прозвищу Феодор Отважный никуда не уходил с палубы своего головного корабля с коротким, но красивым именем «Лань», несмотря на то, что дождь играл на палубе колыбельную мелодию, а морской туман напевал шёпотом что-то вроде «В каюту, в каюту.».

Нет, капитан не имеет права уходить в каюту тогда, когда его судно подвергается такой опасности. Тем более, что от маршрута «Лани» зависит судьба ещё двух достойных выпускников верфи, которых головной корабль Феодора ведёт как поводырь слепых. Впрочем, в малознакомых водах тем более вблизи таких любителей полакомиться потопленными кораблями как Орочьи Острова, без лоцмана любое судно подобно слепому, решившему пробежаться по болоту. А лоцман, доподлинно знающий опасные места местных морей, на всю маленькую флотилию Феодора Отважного был только один.

Феодор правил «Ланью» заместо её старого капитана, погибшего не столь давно в схватке с пиратами. Прошли те времена, когда этот купец был нежелательным гостем в дорогих тавернах, где не подают плохого вина. Теперь у него были деньги, чтобы нанять самого известного капитана стольного града родной Империи, но Феодор не нашёл никого, кому бы смог доверить такой уникальный корабль, и стал на место капитана сам. Тем более что эту науку он знал не хуже, чем торговое дело, а торговое дело так же прекрасно как ремесло матроса или умение гребца. Феодор был необычным купцом. Ему были знакомы и основы ратного мастерства, и наследие десятка философских школ, и ещё много того, чем другие торговцы пренебрегают.

Сейчас «Лань» спустила все паруса и двигалась только на вёслах. Остальные корабли, стараясь не потерять её из вида, следовали сзади.

Ветер был. Недостаточный, чтобы разогнать туман, но вполне способный облегчить работу гребцов. Но если лоцман ошибётся, что хоть раз в жизни бывает с самыми опытными людьми любых профессий, то жизнь экипажа и пассажиров зависит только от того, насколько быстро корабль остановится или повернёт. А одно дело резко остановить судно с поднятыми парусами, а другое со спущенными.

Матросы и дружинники сейчас имели право на отдых, но никто не храпел по каютам и в трюме, даже вторая смена гребцов, а с ними корабельный повар, музыкант Генрих и прочие персонажи корабельной жизни, от присутствия которых на палубе большую часть плавания ничего не зависит. Все были так взволнованны, что мокли под дождём вместе с теми, кто сидел на вёслах. Уже третий раз они плавали к Орочьим Островам, и каждый раз странный лоцман соглашался их вести, только если с неба падала вода.

* * *

Этого лоцмана Феодору нашёл Гаилай – странствующий историк, которого все считали за потешного раба знаменитого купца, а он себя считал его другом. Лазая по разным неприятным местам, в поисках сведений о таинственном народе пиктов, истреблённом шотами, ныне обосновавшимися на севере Большого Острова, он получил сведения о шотском лоцмане, который, говорят, не столь давно видел якобы мёртвых пиктов вживую. Гаилай тут же поспешил из глухой саксонской деревни к своему другу, заканчивающему торг в большом саксонском городе, и сказал, что если они немедленно отправятся в страну шотов, то смогут найти Горвинда Мак-нута, а вместе с ним и народ, о котором уже сложили поминальную песню.

Феодор внимательно выслушал Гаилая и уже приготовился дать пространный и вежливый отказ, как историк упомянул чудесный напиток из вереска, который кроме пиктов не умел варить никто. Глаза купца тотчас вспыхнули, а в голове возникла заманчивая картина: очередь гурманов хмельного дела, которая протянется от самой стены Феодосия к единственной в стольном граде, да и вообще в Ойкумене, лавке, где торгуют легендарным вересковым мёдом. С этого момента он слушал Гаилая внимательней, чем кающийся грешник священника, потом попросил его пергаменты и через три дня знал о пиктах и шотах не меньше.

Они нашли Горвинда Мак-нута и после долгих переговоров сумели убедить, что существование пиктов останется тайной. Что о них никогда не станет известно ни шотскому королю, ни предводителям кланов, никому, чьи отцы поклялись уничтожить и маленьких медоваров, и память о них, и завещали эту ненависть своим детям. Сам Горвинд хоть и был шотом, но никакой нелюбви к пиктам, о которых узнал случайно, не испытывал, и вообще был добрым малым, хоть и со странностями.