Хольмганг

– Ну что ж, в словах твоих звучит истина, не стану спорить, – согласился скальд. – А теперь давайте решим, что делать дальше.

Гогри не знал что ответить, Олаф-рус не проявлял никакого желания делиться своим мнением, а вот Скульдольф думал недолго.

– Олаф, ты должен довести несчастного до ближайшего жилища людей. Хороший колдун быстро поставит его на ноги, и может статься, что это помутнение само пройдёт к тому времени. Будем надеяться на лучшее. А мы с юным ярлом продолжим охоту вдвоём. Не волнуйся за нас, мы справимся. Два оборотня – старый и молодой, два охотника – ещё не дряхлый и юный, но зоркий. Это будет честный поединок. Это будет достойный саги конец.

– Хорошо, – кивнул Олаф-рус, – это будет достойный саги конец. Но вот только что скажет молодой ярл?

Молодой ярл не собирался возражать.

Решено было, что утром Олаф берёт связанного Годфреда на плечи и шагает в сторону ближайшего селения, а двое охотников продолжат погоню за двумя зверьми. Молодой рус и юный ярл не стали спорить с желанием скальда взять за Годфреда его дежурство и легли спать.

* * *

Его тело сейчас одето в северную одежду, но чаще укутано в волчью шерсть. Его поступь тиха, как у подкрадывающегося зверя, а внешность кажется внешностью викинга лишь тому, кто ни разу не видел, как вервольфы в человечьем обличье приближаются к намеченной жертве.

Глупые люди, надменная горделивая раса, но как же легко вас обмануть!

Чёрная тень нависает над орлиным профилем. Юноша даже не шевелится – он спит сном младенца.

– Ни с места!

Вервольф едва сдерживает разочарованный стон, когда на его горло ложится лезвие сакса – широкого северного ножа. Но сдаваться рано.

– Не глупи, рус. Я видел твой сакс. В нём нет ни пылинки опасного для нас серебра.

– Но он заговорен колдуном, который не любит ваш народ.

– Ты лжёшь.

– Возможно, но стоит ли тебе рисковать, проверяя? Не оставляй своего мальчика сиротой.

Напоминание о сыне, который ждёт в трёх милях в густом ельнике, действует так сильно, что вервольф дёргается, и чуть не царапается о нож.

– Осторожней, – напоминает о лезвии молодой викинг. – И не вздумай бросить на меня одно из тех заклятий, которые доступны лишь людям с волчьей кровью. Клянусь копьём Одина, мой нож вонзится в твою шею, если я только заподозрю, что ты шепчешь заклинания.

– Сколько времени ты знаешь, кто я? – интересуется фальшивый скальд.

Прежде чем ответить, Олаф беззвучно смеётся.

– Уверенно?.. На второй день.

– Проклятый потомок волхвов! Проклятая волхова кровь!

– Поосторожней с моими предками, оборотень. Твоих я не оскорблял. Тем более что колдовства здесь нет. Когда преследуешь оборотня по волчьему следу, не забывай о его человечьей шкуре и самым подозрительных глазом смотри на одиноких путников, тем более тех, что норовят присоединиться к тебе и помочь. Потом вспомни свои истории. Мало того, что ты только об оборотнях и пел, но какие красивые слова ты находил для их описания! Люди, пытавшиеся противостоять вервольфам, в твоих легендах описаны куда более блекло. И приправа, что смердит на три тысячи миль. Ничего умнее, чтобы скрыть волчий запах ты придумать не мог?

– Но что было решающим доводом?

– Имя, Скульдольф, имя. Вольфов, вульфов, альфов в стране северных фиордов море. В каждом третьем мужском имени слышится волчий вой, даже в моём, пусть и слабым эхом. Но я не знаю ни одного человека, которого зовут Волк Долга. Слишком красноречиво и откровенно.

Вервольф молчит, не смея шелохнуться, а проницательный рус рассказывает его историю как свою:

– Не знаю как твоё настоящее имя, поэтому буду называть тебя выдуманным, Скульдольф. Много лет назад викинг по прозвищу Орёл отнял у тебя сына. Тот, который ждёт в густом ельнике, всего лишь наследник рода, причём не единственный, судя по тому, что ты рискнул втравить его в свою месть, а тот, которого убил Гатли Сонерсон, был любимым ребёнком от любимой женщины. Такого ты простить не мог. Ты взял себе прозвище Скульдольф, чтобы никогда не забывать о неоплаченном долге. Три недели назад ты осуществил свою мечту. Вот только мальчик от тебя ускользнул. Ты хотел забрать и юношу тоже, ведь и у тебя отняли сына, а вышло разделаться лишь с его отцом. Неважно, где был наследник рода Сонерсонов, но вы его не дождались и предпочли бежать до того, как пастух поднимет всю округу. Вы опасались погони, и погоня действительно была. Но только никто не мог предположить, что юноша отправится по ваши души в одиночку.

Шёпот молодого руса спокоен, а старый вервольф с трудом удерживается, чтобы не закричать – воспоминания о любимом сыне причинили ему боль.

– Когда вы поняли, что юноша не взял с собой ни одного воина, было уже поздно – к нему присоединились два странника. Ты не мог убить Гогри спящего, потому что всегда бодрствовал кто-то из нас, а может, тебя уже тогда тронуло его благородство.

Вервольф хочет что-то сказать, но рус считает нужным вначале закончить начатую речь: