Хольмганг

Гарви Немой был не просто постоянным помощником Ваги Острослова на хольмгангах. Первый числился единственным другом второго, а второй – первого. Скверной привычкой не щадить в разговоре никого Ваги в любой компании создавал вокруг себя круг отчуждения. Разумеется, что братья-то его терпели, но их любви Ваги Острослову было недостаточно. Эта любовь была обязательной, а Ваги, как и всякому нормальному человеку, необходим был человек, который любит его не потому что они родичи. Разумеется, у Ваги была жена, но только получил он её (по слухам), действительно, за большое количество серебра, да к тому же женщина никогда не может быть мужчине настоящим другом, даже если эта женщина из народа викингов, а этот мужчина её муж.

Олаф-рус, ещё ребёнком полюбивший наблюдать за людьми и делать из этих наблюдений выводы, никогда не удивлялся тому, что Ваги Острослов имел в друзьях полную свою противоположность. Гарви Немой прощал своему постоянному напарнику любые слова, потому что был горд сверх меры тем, что такой человек, как Ваги, выбрал его в друзья. Гарви не был немым, он просто очень медленно и неразборчиво говорил, что в сочетании с не самой сообразительной головой и не самой выдающейся внешностью сделало его изгоем. И как на дикого зверя действует завораживающе ясная и чёткая человеческая речь, так Гарви Немой был восхищён умением Ваги Острослова складывать слова так, что они могли обидеть сверх меры или похвалить выше неба, хотя чаще они обижали, чем хвалили. Он поклонялся ему как богу, а Ваги Острослов, хоть и осыпал единственного друга оскорблениями, но за его обиду брал в руки копьё, не задумываясь.

– Быстрей, скотина немая! Быстрей! Сам понимаю, что тяжело, но если рифмоплёт немного отдохнёт, станет ещё тяжелей!

Разумеется, что Ваги мог не заставлять Гарви идти в тяжёлую атаку, а преспокойно ходить вместе с ним кругами вдоль границ тьеснура и самому ждать нападения врага. Но он так не делал, и не потому, что в том случае, если оба поединщика будут долго бездействовать, зрители станут свистеть, а потому что любой отдых был на руку Флоси, а не его противнику. И поэтому Гарви Немой продолжал бегать вокруг щитоносца бродячего скальда, периодически пытаясь спихнуть его, а Ваги Острослов пытался забежать то с одной, то с другой стороны, чтобы поразить немолодого викинга копьём. Но Змея Горя снова и снова натыкалась то на деревянный щит, то на жёсткий блок Струны Смерти.

Гарви Немой и его друг выдыхались на глазах, и это немудрено для тех, кто атакует, что называется «в гору». Флоси Среброголосый и его помощник, молодой гордый викинг с редкими усами, защищались без особых хлопот. Теперь даже словесная перебранка была на руку бродячему скальду.

– Получи! Получи!.. Жалкий нитинг! Не гордись, в ударе, что ты сейчас отбил, не твоя заслуга, а твоего копья!

– Змея Горя не менее славное копьё, чем Струна Смерти, но только когда её держит человек, похожий на труса, от неё не видно толка!

– Проклятье! Сын коровы, из-за тебя я опять промахнулся! А ты, Флоси, не скаль зубы, лучше подумай о том, чтобы сменить обычное копьё на «ушастое»! А то как-нибудь, предаваясь нечестивым утехам, похожим на те муки, каким, бывает, подвергают портовых шлюх, не рассчитаешь глубину, и Струна Смерти выйдет через твою глотку!

– Ваги, друг! В очередной раз поражаюсь твоим познаниям из жизни женщин, достойных лишь похоти! Уж не довелось ли тебе самому побывать в их шкуре? Да, теперь даже тем людям, что в разуме не далеко ушли от мышей и твоего щитоносца, ясно: богатство аугов основано не только на удачных набегах. Воздадим хвалу нашему Ваги, что, будучи мальчиком, пошёл на такие жертвы во благо племени! Тяжким трудом на поприще, о каком противно даже думать, он сумел не только обогатить аугов, но и накопить серебра на собственную жену!

Ответ Ваги Острослова утонул в хохоте зрителей. Даже старые судьи не могли удержаться от смеха. А Олаф-рус понял, что ошибся, преждевременно решив дело в пользу Чёрного брата. Он редко ошибался, но сейчас радовался тому, что не сумел сделать правильные выводы.

Чёрный брат, брызгая слюной, как бешеная собака, атаковал бродячего скальда, забыв о том, что у того преимущество в высоте. Он без перерыва прыгал, держась за плечо снующего вокруг Флоси щитоносца, и наносил один и тот же колющий удар. Каждый раз копьё входило в покрытое бычьей кожей дерево чуть не на полнаконечника, но неистовая ярость помогала Ваги выдёргивать его обратно без помощи ног или второй руки.

Ваги едва дышал и от бешенства потерял всякую осторожность. Флоси Среброголосый одолел противника, ещё ни разу не коснувшись его копьём. Сейчас Ваги Острослов испытывал то, до чего любил доводить своих прежних противников. Справедливость восторжествовала. Тактика злоязыкого викинга обернулась против него самого.

Такая ярость вызывает прилив сил, но ненадолго. Каждый воин знает, что следом идёт их упадок. К тому же в таком состоянии викинг не думает о защите и как результат заканчивает поединок собственной кровью.