Хокни: жизнь в цвете

В Коллекции Фрика – знаменитой частной коллекции старой западноевропейской живописи в Нью-Йорке – его внимание привлекла «Нагорная проповедь» Клода Лоррена с ее темными красками – потускневшими, так как картина пострадала от пожара. На ней изображен Христос в окружении учеников на вершине скалы, обращающийся к пастухам в долине, и точка зрения художника выбрана не со стороны Христа, а со стороны одного из пастухов и его жены, которые располагались на переднем плане и снизу могли видеть и гору в центре холста, и маленькую фигурку Христа, и бескрайнее небо. Картина производит совершенно невероятный эффект: она заставляет устремлять взгляд вверх и фиксировать его на персонаже, фактически висящем в небе. Дэвид увидел для себя возможность новых экспериментов с точкой зрения. Один за другим он написал десять вариантов этой картины, и в каждом следующем из них цвета становились все ярче, доходя почти до психоделических. Уже в который раз он брался за старый сюжет, придавая ему новый вид, заставляя взрываться красками и жизненной энергией. Кто еще из художников обращается сегодня к религиозным сценам?

Это было похоже на то лихорадочное возбуждение, которое толкает людей снова и снова принимать наркотики, только в данном случае речь шла о творческой лихорадке, охватившей его уже много лет назад и не собиравшейся его покидать. Сестра Маргарет приобщила его к айфону: от приложения Brushes, позволяющего рисовать, водя пальцем по экрану, он получал столько же удовольствия, сколько получает ребенок, окуная пальцы в краску. Айфон давал для работы ни с чем не сравнимое преимущество ранним утром, когда еще слишком темно, чтобы рисовать, не зажигая света, который помешал бы увидеть тончайшие оттенки красок восходящего солнца. Каждое утро он делал зарисовки восходов, отправляя их своим друзьям в Лондон, Нью-Йорк или Лос-Анджелес. Он был уверен, что Ван Гог воспользовался бы айфоном, – если бы только он тогда был, – чтобы карябать те маленькие рисуночки, которыми он пересыпал свои письма к брату Тео, и что Рембрандт тоже использовал бы новые технологии, если бы была такая возможность. Когда год спустя Стив Джобс объявил о создании айпада, Дэвид тут же купил его. Экран у айпада был в четыре раза больше, чем у айфона: он мог уже не просто рисовать одним пальцем, а использовать все пальцы или рисовать стилусом. Новый гаджет позволял ему сразу же изображать все, что отмечал его взгляд: стеклянную пепельницу, полную окурков, лампу и ее отражение в оконном стекле, кран в раковине, кепку на столе, ногу со стоящей рядом туфлей, когда он вставал с постели, букет цветов. Ко всем своим курткам он попросил пришить большие внутренние карманы, чтобы иметь возможность везде и в любую погоду носить с собой планшет.

Благодаря маленьким видеокамерам с высоким разрешением, которые Джей-Пи установил по бокам «Тойоты», он снимал, как менялась природа на протяжении одной и той же дороги с девяти разных точек, и потом представил работу, в которой завораживающим образом несколько экранов соединялись с видео, назвав ее «Уолдгэйтский лес. Четыре времени года». Но он мог обходиться и без технологий: продолжал писать деревья, а огромный, похожий на тотем пень, который стал для него особенно дорог, одел в пурпур, как если бы это был кардинал. Яркими красками он подчеркивал красоту сваленных деревьев, превратившихся в бревна, лежавшие вдоль дороги: их оранжеватая сердцевина напоминала трепещущую плоть. Он выполнил огромную картину, состоящую из тридцати двух холстов, где в стилизованной форме изобразил приход весны – времени года, когда каждое растение, каждая почка и каждый цветок пробуждаются и тянутся ввысь и вся природа, кажется, находится в состоянии возбуждения. Американский критик Клемент Гринберг как-то сказал, что в наши дни уже невозможно писать пейзажи! Что ж, он вернет искусству этот жанр, не слишком жалуемый художниками после Констебла и Тёрнера.

Счастье не зависело ни от успеха, ни от удовлетворения, чего он добился против всех и вся, ни от почестей – незадолго до его семидесятипятилетия королева пожаловала ему орден заслуг, которым были отмечены лишь двадцать четыре человека во всей Англии и который он, хоть его мало заботили знаки отличия, принял, поскольку не мог отказаться, не оскорбив королеву, и был учтив, – ни от денег: его картины продавались теперь за безумные деньги, и Дэвид стал очень богат, но состояние служило ему лишь для того, чтобы обеспечивать определенный комфорт, и не влияло на самое главное – желание рисовать. Счастье, несомненно, зависит от работы и осознания того, что бесконечность находится в глазах зрителя. Но сильнее всего счастье зависит от дружбы.