Хокни: жизнь в цвете

Дэвид опустился на стул. Джей-Пи рассказал ему о событиях минувшей ночи. Предыдущие два дня Джон с Домом провели, накачиваясь алкоголем и наркотиками. Этим утром, в четыре часа, Дом разбудил Джона и попросил отвезти его в больницу. Он был бледен, но было непохоже, что сильно страдает; он смог одеться сам, так что Джон особенно не паниковал. Они вышли из дома около пяти часов. По дороге в больницу Дом потерял сознание. И его не смогли реанимировать. Больше Джей-Пи ничего не знал.

– А где Джон?

– В больнице.

Джон вернулся в состоянии крайнего шока, через несколько дней ему пришлось лечь в больницу. В ванной комнате, в раковине, Дэвид и Джей-Пи увидели пустую бутылку из-под средства для прочистки труб: они поняли, что Дом покончил с собой.

Дэвид заставил себя снова начать рисовать. Этот процесс был единственным, что позволяло ему забыться. Искусство имело над ним такую власть. Его взгляд сосредоточивался на стебельке травы, и мир вокруг исчезал. Весь май он ежедневно рисовал: каждый новый листочек, каждую появляющуюся почку, каждый раскрывающийся лепесток – в черном и белом цветах. После этого они вместе с Джеем-Пи уехали в Лондон. Он больше не мог оставаться в Бридлингтоне, который на каждом шагу будил воспоминания о Доминике.

Это была первая смерть после ухода его друга в Лос-Анджелесе. Первая за двенадцать лет, когда уже представлялось, что она наконец ослабила свою железную хватку. Но в этот раз смерть оказалась самой страшной: пришла к нему в дом, пока он спал. Малыш, еще ребенок, наложил на себя руки прямо рядом с ним. А он ничего не видел и не слышал. Это был конец их жизни, их команды, их семьи, конец свободы и радости. Всех поглотил мрачный и зловещий мир морали. В те времена, когда эпидемия СПИДа косила направо и налево его друзей, все они были ее жертвами. Они не хотели умирать. А теперь один из них, самый юный, добровольно убил себя. Ходячие мертвецы Англии могли радоваться. И все террористы на свете – в придачу.

Дэвид и Джей-Пи уехали в Калифорнию. Дом на Монкальм-авеню совсем не изменился: все такой же красочный и яркий, утопавший в столь ослепительно-зеленой тропической растительности, что она казалась выкрашенной акриловой краской. И сама Калифорния оставалась по-прежнему такой же: наполненной светом, запахами и солнцем. Над ней так же сияло высокое синее небо, равнодушное к человеческим трагедиям. Было приятно просыпаться утром и чувствовать тепло на коже, спускаться по лестнице небесно-лазоревого цвета к бассейну, сверкавшему под солнцем среди пальм, фуксий, агав и алоэ. Дэвид никуда не ходил и ни с кем не общался. И он больше не мог рисовать.

Сидя на террасе, пол и перила которой были выкрашены в тот же небесно-лазоревый цвет, в своих мыслях он снова видел Дома, замершего перед холодильником, и выражение удивления на его детском лице, когда он обернулся на звук шагов входящего в кухню Дэвида. Он слышал, как Дом сказал, что будет отсутствовать во вторник, потому что собирался на тренировку перед матчем. Он снова и снова прокручивал в голове сцену, при которой его не было, не могло быть. Вот Дом просыпается среди ночи в постели Джона, направляется в ванную комнату, берет пластиковую бутылку внизу под унитазом, нажимает двумя пальцами на крышку с обеих сторон, одновременно надавливая и поворачивая. Безопасный колпачок, призванный защитить детей, чтобы они случайно не хлебнули ядовитой жидкости, был как бы указателем, предупреждающим о смертельной опасности. Но Дом пренебрег этим предостережением. Он поднес бутылку к губам и опрокинул в себя жидкость. Он выпил – так, будто это была вода или виски, – серную кислоту, служившую для прочистки труб. Дом, испивающий свою смерть, словно Сократ чашу цикуты. Наверняка эта бледно-желтая жидкость моментально обожгла ему рот, горло и пищевод. А когда он отправился в ванную комнату – он шел в туалет или уже решил покончить с собой? Может быть, эта мысль пришла ему при виде бутылки с чистящей жидкостью – как человека, стоящего на краю пропасти, привлекает мысль сделать шаг вперед. Пожалел ли он о своем поступке в следующую минуту после того, как выпил жидкость? Скорее всего, да, потому что он пошел разбудить Джона, чтобы тот отвез его в больницу. Дэвид приходил в ужас от этой мысли. Но, даже вернувшись назад в тот день, было бы уже невозможно что-то предпринять. Если бы Джон вызвал скорую помощь, они не смогли бы спасти Дома. Кислота уже разъела все у него внутри. Вот только потерял ли Дом сознание до того, как испытал адскую боль, – как на это надеялся Дэвид?

Почему смерть, удовольствовавшись лишь легким прикосновением к нему, Дэвиду, нанесла жестокий удар с ним рядом – парню двадцати трех лет? Почему Дом стал ее жертвой? Эти вопросы без конца крутились у него в голове.