Читаем Хочу быть честным полностью

Хочу быть честным

Я перечитал письмо два раза. Приятно, черт побери, получить неожиданное письмо от старых друзей. Севка и Владик работают вместе. Интересно, какие они сейчас. Хоть бы фотокарточку прислали, собаки. У Севки трое детей. Подумать только. Я его помню совсем пацаном. Такой рыжий, тщедушный, вся морда в царапинах, он вечно дрался со своей старшей сестрой. Он довольно толково рисовал, и мы думали, что ему прямой путь в живописцы. Но, видно, не получилось. То ли способностей не хватило, то ли еще что.

Я еще раз перечитал письмо. Ну что ж… Пожалуй, оно как раз кстати. Удобный выход из положения. Сдавайте свои дома сами, а я поеду в Сибирь. Я не буду вместе с вами халтурить и краснеть за эту халтуру.

Заодно решится и вопрос с Клавой. Наши отношения слишком затянулись. Теперь все. Не стоит себя обманывать, не стоит мучить друг друга.

В это время в дверь позвонили. У нас в квартире не так уж часто бывают гости – я прислушался. Я слышал, как Иван Адамович отворил дверь, как он говорил с кем-то. Незнакомый женский голос спросил меня. Я вышел в коридор. Женщина стояла на лестничной площадке. Иван Адамович разговаривал с ней через щелочку и придерживал дверь, чтобы в случае чего захлопнуть ее. Я отодвинул Шишкина и пригласил женщину войти. Она прошла, шурша дорогой шубкой, усыпанной дождевыми каплями.

– Вы меня, конечно, не помните, – сказала женщина, разглядывая меня и близоруко щурясь. – Мы с вами в прошлом году встречались на дне рождения Клавы.

Но я ее очень хорошо помню. Она была самая толстая на этом вечере. Я даже запомнил, что ее зовут Надя, что она работает гинекологом в той же поликлинике, что и Клава.

– Ну почему же, Надя? – сказал я. – Было бы странно, если бы я не запомнил вас.

Я повесил ее шубу на вешалку и пригласил Надю к себе, извинившись за беспорядок.

– Ничего, – сказала она, входя в комнату и осматриваясь. – Я понимаю. Холостяцкий быт. Если бы у вас была жена…

– Чего нет, того нет.

Я прикрыл за ней двери, но неплотно, чтобы Иван Адамович не мучился в напрасных догадках.

Надя начала разговор с того, что, очевидно, ее визит мне кажется странным. Я ответил, срочно припоминая все правила хорошего тона, что я, конечно, не ожидал, но это тем более приятно…

– Не думаю, чтобы это вам было очень приятно. – Она достала из сумочки сигарету и закурила. – Тема нашего разговора несколько деликатная… Но я врач и позволю себе говорить прямо. Вы, конечно, знаете, что Клава беременна.

– В общем… Конечно… я догадывался.

– В общем, конечно, – передразнила она. – Что там догадываться? Это – извините меня – видно невооруженным глазом. Но дело не в этом. Дело в том, что Клава хочет, как это говорят, прекратить беременность, а этого ей делать ни в коем случае нельзя. Это для нее просто смертельно опасно. Я нисколько не преувеличиваю.

– Почему бы вам не сказать этого ей лично? – спросил я.

– Я ей говорила. Она ничего не хочет слышать. Вашим мнением она дорожит больше, вы должны на нее повлиять.

– Хорошо, – сказал я неуверенно, – я постараюсь.

– Постарайтесь, – сказала она, поднимаясь. – И вообще, мой вам совет – женитесь. Я тоже долгое время жила одна и ничего хорошего в этом не нашла…

– Да, но между нами есть небольшая разница, – робко заметил я.

– Абсолютно условная.

Я не стал спорить и проводил ее до дверей. «Ну вот, – думал я, вернувшись в комнату. – Теперь все стало на свои места». Посидев еще немного, я снял со стула брюки и начал одеваться. Часы показывали половину двенадцатого.

В коридоре мне встретился Иван Адамович. Он держал двумя пальцами байковые штанишки, и лицо его выражало полную растерянность.

– Женя, – сказал он, – гляди-ко, чего наделала срамница. Видишь?

– Не вижу, – сказал я.

– То ись как? – опешил Иван Адамович.

– Так, – я пожал плечами. – Не вижу, да и все. Это все одно ваше воображение, Иван Адамович.

Свободной рукой Иван Адамович задумчиво поскреб в затылке.

– Так оно ж пахнет, – сказал он неуверенно.

Клава еще не спала. Она сидела перед зеркалом в одной рубашке и чем-то мазала волосы. Увидев меня, она растерялась и сунула какой-то флакончик в ящик стола.

– Ты что делала? – спросил я, хотя должен был, наверное, промолчать.

– Ничего.

Она смотрела на меня все так же растерянно. Волосы у нее были мокрые. Я догадался, что она красила их восстановителем. Мне стало жалко ее, и, чтобы скрыть это, я сказал:

– Дура ты.

Она виновато прижалась ко мне. Потом спросила:

– Ты зачем приехал?

– Так просто. А тебе что, не нравится?

– Нет, мне очень нравится, только я не ожидала.

– Приятная неожиданность, – сказал я. – Видишь ли… сейчас у меня была Надя…

– Да? – Клава насторожилась. – Ну и что она тебе сказала?

– Она мне сказала все, что надо было.

– Вот идиотка! – рассердилась Клава. – Вот идиотка! А кто ее просил? Я ее просила? Зачем она вмешивается?

– Она говорит, что для тебя это опасно.

– Врет она все. Что она понимает? Ты ей не верь. Я тоже врач и разбираюсь в этих делах не хуже ее.

– Клава, я тебе хочу сказать, что если это действительно так…