Хитрость

— Тебе это не нужно, принцесса. — Он отодвинул меня на расстояние вытянутой руки и с любопытством посмотрел на меня. — По американским меркам ты принцесса.

Я пожала плечами.

— Я никогда не чувствовала себя таковой, пока не встретила тебя.

Он снова прижал меня к груди.

— Тебе не нужны ни тени, ни дьявол… Сатана, Люцифер, Алтон Фицджеральд или как там его теперь зовут.

Каждая клеточка моего тела напряглась.

— Ты его знаешь?

— Не лично, но у корпорации Монтегю есть репутация. Твой отчим — часть репутации.

Я вздохнула. В висках стучало, но совесть была чиста.

— Твое обучение в университете в безопасности, — заверил Нокс. — И ты ничего мне не должна, кроме взгляда ясных золотых глаз, пока готова им делиться.

Я посмотрела на красивого мужчину, державшего меня в объятиях.

— Если ты будешь продолжать говорить такие милые вещи, я позволю тебе спать в моей комнате.

В его груди отозвался приятный смех.

— Знаешь, — продолжала я, — если я принцесса, то это делает тебя прекрасным принцем.

— Даже близко нет.

Глава 36

Одна неделя спустя

Аделаида

Вечеринка Александрии закончилась, за исключением нескольких оставшихся джентльменов с Алтоном в его кабинете. Они разговаривали и смеялись. Мне не нужно было входить, чтобы знать, что они тоже пьют. Мне было все равно. Часть меня надеялась, что они продолжат до тех пор, пока я не усну, а он будет слишком пьян, чтобы заметить это.

По пути в нашу комнату я прошла мимо кухни и напомнила персоналу убрать каждую комнату, а также патио. У меня было мало обязанностей: поместье и прислуга были двумя из них. Я буду первой, кто услышит, если утром обнаружится хоть один осколок стекла.

Помимо небольшого нагоняя в офисе Алтона, мне хотелось думать, что вечер удался. Алтон был счастлив, что среди присутствующих были сенатор Хиггинс и Северус Дэвис. Сегодня я не видела Марису Дэвис. Возможно, она запланировала собственную вечеринку. Не у всех был такой открытый брак, как у этих двоих. Я покачала головой. Мир менялся.

Если бы только Александрия воздержалась от замечаний в адрес Алтона. Напряжение между ними было таким сильным, что его можно было резать ножом. Возможно, это моя вина, что я не настаивала на том, чтобы она понимала свою ответственность, как я. Я видела, что времена меняются. Я хотела, чтобы Александрия исполнила свой долг и вышла замуж за Брайса. Я не хотела, чтобы она чувствовала себя в ловушке. Я слишком хорошо знала это чувство. К сожалению, Алтон не был знаком с отказами и нехорошо их воспринимал.

Направляясь в комнату, я мельком увидела Александрию и Брайса, направлявшихся к выходу.

В нашей комнате я сбросила платье и туфли на каблуках и пошевелила пальцами ног на ковре гардеробной. Я видела, как Алтон смотрел на Сюзанну, когда мы все были в его кабинете. Теперь, когда он пьет внизу, есть хороший шанс, что я не буду носить свою ночную рубашку всю ночь; тем не менее, я планировала наслаждаться этим, пока могла. Натянув через голову розовый атлас, я завернулась в халат и умылась.

С бокалом Каберне из частной коллекции Монтегю в руке я вышла из нашей комнаты, прошла по длинному коридору второго этажа и направилась в библиотеку, сгорая от любопытства, что происходило снаружи. Окна второго этажа библиотеки выходили на заднюю часть поместья.

Плотные шторы скрывали меня от внешнего мира, когда я стояла у высокого свинцового окна и смотрела на улицу. Черное небо искрилось звездами, маленькими белыми точками, сияющими с энергией, конкурируя с большой летней Луной. Серебристый лунный свет освещал поместье, меняя цвет знакомой красной земли и зеленой травы. Маленькый пруд, выкопанный моим прадедом на рубеже двадцатого века, мерцал в свете, как бриллианты.

Я покрутила большой камень на левой руке. Кольцо моей матери было таким же большим. Карл Монтегю II не мог позволить, чтобы кольцо его жены было меньше, чем кольцо его матери. Бриллиант был спрятан и ждал того дня, когда Брайс наденет его на палец Александрии. Я смотрела на более современные варианты оформления. Мы могли бы добавить что — то еще к большому центральному камню. Когда придет время, я планирую спросить Брайса, что он хочет сделать.

Поднеся бокал к губам, я сделала глоток, наблюдая, как две темные фигуры пробираются по траве к краю озера. Тепло омыло меня, кульминация самопожертвования и самоотверженности. Дети стояли не на краю озера, а на краю нашего будущего. Я не могла дождаться, когда Александрия вернется под крышу поместья Монтегю, обратно в Саванну и к Брайсу.

Почти двадцать лет назад ее судьба была предрешена. Я вздохнула, прислонившись к высокой оконной раме. Почти два десятилетия меня поддерживала одна цель — чтобы Монтегю принадлежал ей. Не прошло и двадцати лет, как мы вчетвером стали семьей. Будущее было достаточно близко и казалось таким, словно оно уже наступило. Предвкушение принесло надежду в мою душу и дрожь чистого возбуждения, которое я не могла вспомнить.