Хитрость

— Что, если мы не выжили?

Он развернул меня, и я посмотрела вверх.

— Мы это сделали, Чарли́, — сказал он. — Мы здесь.

— Что, если мы не сможем убежать, и что, если есть больше, чем один дьявол?

— Тогда мы выживем, потому что нас двое. — Он поднял мои глаза к своим и обхватил ладонями щеки. — Когда я думал о тебе после "Дель-Мара", когда я не знал, увижу ли тебя когда-нибудь снова, я думал о твоих прекрасных глазах.

Подушечки его больших пальцев ласкали мои щеки.

— Они потрясающие и особенные. Иногда, когда ты не знала, что я наблюдаю за тобой, я видел тени. И до сих пор вижу.

Я безуспешно пыталась отвести взгляд, но его хватка не поддавалась. Он был прав. Я ненавидела себя за то, как хорошо Нокс знал меня без моего ведома. Я никогда не считала себя открытой. Тем не менее, Нокс видел меня насквозь, мою душу.

— Я думал о них, — продолжал он. — Как у такой молодой и успешной девушки, как ты, могут быть тени? Я верю, что все, что ты собираешься мне сказать, ответит, по крайней мере, на часть этого вопроса.

Я кивнула.

— У тебя они тоже есть. Я видела их вчера.

— Есть. — Его грудь приподнялась и опадала. — Чарли́, я не буду торопить тебя. Нашего соглашения не существует. Не уходи никуда, чтобы найти ответы. Я хочу, чтобы ты подождала, пока не будешь готова, пока не окрепнешь.

— Я не собираюсь…

Он коснулся моего виска.

— Туда. Не ходи туда. — Затем он коснулся моего сердца. Его рука задержалась, не сексуально, но трепетно. — Или сюда. Если ты спрятала свои тайны по какой-то причине, не открывай их, пока не захочешь.

Внезапно Нокс отпустил меня, когда запах подгоревших тостов напомнил нам о наших сэндвичах.

— Черт! — воскликнула я, поворачиваясь к плите и отодвигая сковороду от горячей плиты.

Нокс достал из буфета две тарелки, а я выложила сэндвичи со сковородки и положила их на тарелки золотисто-коричневой стороной вверх.

Я поджала губы, приподняла лопаточкой угол сэндвича и посмотрела на темную сторону.

— Это твоя вина.

— Моя? Это ты утверждаешь, что ты кулинарный гений.

— Ты отвлек меня.

Он взял у меня из рук лопатку и внимательно осмотрел ее.

— Хм. У меня только что появилась идея.

Выхватив ту, я сказала:

— У меня тоже. Это связано с вином. Я отнесу наши сэндвичи на балкон.

Сэндвич Нокса исчез, а мой был наполовину съеден, когда он снова наполнил мой бокал Мерло.

— Полагаю, он не был несъедобным? — спросила я.

Он ухмыльнулся.

— Ну… я не хотел, чтобы тебе было плохо.

— Хорошо. Оставь повара.

Он потянулся за оставшейся половиной моего сэндвича и спросил:

— Ты собираешься это съесть?

— Собираюсь.

Разорвав его пополам, он вернул мне четвертинку.

— Я был голоднее, чем думал, а твоя стряпня просто божественна. А теперь о том, что ты собиралась сказать на кухне, пока нас не отвлек дым.

Я демонстративно прищурилась, посылая метафорические кинжалы в его сторону, прежде чем откусить еще кусочек сэндвича. Запивая его большим глотком вина, я сформулировала ответ.

— Девичья фамилия моей матери Монтегю.

Я остановилась, ожидая, когда мои слова дойдут до него.

Знает ли он это имя? Будет ли это иметь значение?

Долгое время он не двигался, даже не моргал. Потом встал, подошел к прозрачной стойке с серебряными перилами и повернулся ко мне спиной.

— Монтегю? — спросил он, глядя на огни города. — Не думаю, что Шекспир написал пьесу о твоей семье.

— Думаю, это разные Монтегю.

Он обернулся, скрестив руки на груди. От позы швы рубашки натянулись на плечах. — Как в "Монтегю Корпорейшн", табачной фирме.

— Да.

Тело Нокса напряглось. Так же быстро он, казалось, увидел меня.

— Ты, мать твою, наследница корпорации "Монтегю", а какие-то идиоты-инвесторы потеряли твой трастовый фонд? Почему, черт возьми, юридическая команда твоей семьи не подала в суд? Почему его не заменили? Как, черт возьми, ты оказалась в "Измене"?

Каждый его вопрос звучал громче предыдущего.

Сначала я не ответила. У меня не было ответов. Я также не плакала. Я выплакала слишком много слез. Наконец, я сказала:

— Он не был потерян. Он был перераспределен. Делорис предложила мне заняться этим делом.

Нокс провел рукой по щетине на лице.

— Перераспределен? Делорис знает об этом, а я нет?

— Делорис… ну… — я пожала плечами. — …Делорис знает все.

Нокс кивнул.

— Я… я не хотела говорить об этом, — продолжала я. — Это еще слишком больно.

То, как расслабились его широкие плечи, говорило о его понимании.

— Я не буду торопить тебя, но ты знаешь, с ресурсами Делорис и «Деметрий»…

— Пожалуйста, не надо. Я не хочу в них нуждаться.

После длительного молчания, Нокс спросил:

— Мой отец знает твою мать?

— Наверное. Меня это тоже удивило.

— Твоя мать будет здесь завтра?

— Да.

— Она знает, что случилось с твоим трастовым фондом?

— Да.

Я допила вино и, оставив бокал на столе, направилась к нему. Его руки раскрылись в молчаливом приглашении. Биение его сердца придавало мне сил. Я вытянула шею.

— Она знает, потому что сидела там и смотрела, как сам Дьявол забрал его у меня.

Объятия Нокса стали крепче, и он положил подбородок мне на макушку.