Хищный инстинкт

-      Без вариантов. И ты мне нужен для расследования, очень. У меня появилась масса подозрений по делу, но без тебя ничего не складывается, хоть плачь. А время идет, неспроста красные собрали турнир, интуиция криком кричит. Вытаскивай из себя человека или все полетит под откос.

Волк зевнул и, щелкнув челюстью, прихватил мою грудь вместе с соском плотным, но безболезненным захватом. Горячий язык так прошелся туда-обратно, что резко и сладко свело внизу живота. Оборотень тепло вздохнул, и по коже побежали мурашки.

Я схватила оборотня за нос.

-      Немедленно отпусти, Корнуэлл. Я сказала "нет".

Он нехотя разомкнул челюсть и проворчал:

-      Человек злой сейчааас. Голова болииттт.

Но я-то видела как на миг мелькнули серым бликом внимательные глаза. Нет слов, на меня не среагировал, а загадками заинтересовался?

-      Да какой есть пусть появляется. Он будет работать или прятаться?

Глаза волка залило расплавленным золотом и огромный зверь дернулся в чане, таки расплескивая воду. Лапы подрагивались, когти-ножи, впивались в стенки и тут же исчезали. Зверь боролся, пытаясь уйти и с силой уступить место человеку.

Секунда затуманивания. И в чане оказался крупный обнаженный мужчина, его мышцы вздуты от борьбы с самим собой, брови сведены в единую линию. Он с трудом дышал, зрачки залиты темно-серым без малейшего намека на белки.

Я сдергиваю с себя влажную одежду. Катятся по полу оборванные пуговицы. Все хорошо, все будет хорошо, главное, ты вернулся и весь со мной. Как же оказалось непросто быть твоим напарником. Постоянно теряешься по частям, а мне нужен целый мужчина. Я грациозно перепрыгнула через бортик и забралась в чан.

Глава 47. Между зверем и человеком

Люшер Джастин Корнуэлл, примарх

Я смотрю на кристально чистую воду с редкими следами мыльной пенки и усмехаюсь. Заноза пыталась купать зверя, и тот ей подыгрывал, изображая домашнюю игрушку. Волк, легким щелчком челюсти способный перекусить руку и основной эмоцией которого была ненависть, изображал милого щеночка и разрешал купать себя в ванночке, только бы девушка его не боялась.

Мир сходит с ума.

Я тоже схожу или балансирую на тонкой границе. Внутри меня злобно и голодно, словно в первые дни, когда я почувствовал вторую ипостась.

Борт чана заскрипел под стиснутыми пальцами. Проклятые Небеса! Под атакой черных мой человеческий разум вернулся во времена, которые старательно забывал столетиями. И свежими ранами засочились мысли.

Я снова видел кровь безумия на руках, так и не смытую временем. Можно забыть, но нельзя переписать произошедшее. Из нас делали Зверей, с больным двойным разумом, с голодом внутри, с жаждой убивать. И мы убивали, убивали, летели в бесконечном сражении с врагами и с собственным нутром. Я видел как мои братья не выдерживали, спрыгивали в пропасти, шагали в огонь и даже разрывали сами себя, в попытках заглушить чуждое подселенное "Я".

Один из немногих, я не покорился зверю, но и не подавил его. И те, и другие ошиблись и в итоге погибли. Я сам стал Зверем, единым целым.

С горящей ненавистью в крови, с жаждой охоты, со старой болью в костях, которая съедает и выворачивает мои потроха.

Я, человек, чтобы принять ипостась, стал большим зверем, чем он сам. Большим убийцей. Большим нелюдем. И выжил. И думал, что смог забыть.

Из наших клеток делали обычных оборотней, а самих нас уничтожали. Пока мы не уничтожили своих создателей. Лишь по прошествии многих лет смирившись и глубоко внутри себя закопав огонь хищного безумства.

-      Эфа, уйди.

-      Корнуэлл, пожалуйста, посмотри на меня.

-      Уйди немедленно. Я не в себе.

Борта начали крошится. Даже не видя ее, уже мечтал сжать тонкую шею и ощутить как она с хрустом ломается под пальцами. Я - не человек, я хищник. А ты слабая, глупая девочка. Оставь меня, беги.

-      Корнуэлл, нам без тебя не справится. Люшер...

Я сцепил зубы, чтобы не зарычать. Гладкое, нежное тело потерлось мягким бедром о мою ногу. Она не противник. Самка. Хочет меня. Чтобы взял ее.

-      Эфа, дура, беги.

Я смотрел вниз и видел как вода преломляет белое женское тело. Желанное. Готовое раскрыть для меня бедра.

Девичьи тонкие пальцы невесомо гладят по ноге, поднимаются все выше.

Она вообще слышит то, что я говорю?

- Ты...

Касания. Воздушные как вздохи. Пробирающие как огонь. Моя нога дернулась и девичьи пальцы невольно сжались, чтобы удержать.

Она меня не отпускает и не уходит.

Как хочется сорваться, сгрести ее, скрутить руки. И с силой, до звона войти внутрь мягкого тела, в одно из теплых, созданных словно под меня отверстий. Слушая бессвязные крики и жалобы, перерастающие в низкие стоны. Врезаться в нутро, в мясо, в податливую самку.

Кусать за тонкую кожу. Над угловатыми хрупкими ключицами или сзади, по выпирающим позвонкам.

О чем я думаю... Как буду жить, если покалечу занозу.

Меня трясет от одновременного желания и контроля.

-      Эфа, хочу тебя.

-      Бери.

Пропасть небесная. Она не понимает. Болтает своим серьезным тонким голоском.