Хейнский цикл

Фальк вытащил ремень из сыромятной колеи, которым был завязан его капюшон, и намотал его на руку, дав другой конец ей, чтобы она держала его в руке. Затем, идя впереди, стал прокладывать ей путь. Одни раз она упала, и от рывка натянувшегося ремня он гоже едва не упал. Обернувшись, он вынужден был несколько мгновений шарить фонариком, прежде чем увидел, что она лежит распростершись на его следах, почти у его ног. Он опустился на колени и в бледном прорезаемом снежинками круге света впервые отчетливо рассмотрел ее лицо. Ее губы шевелились в безмолвных словах. Он наклонился к ней и разобрал бессвязные слова:

— Такого я не ожидала...

— Попробуй немного отдышаться. Полежи. Нет, не спеши вставать. В этой впадине мы хоть немного защищены от ветра.

Фальк попытался ее успокоить.

Они оба припали к земле, и вокруг них на многие сотни миль был только вой вьюги во мгле, окутавшей равнину.

Она что-то шептала, и сначала он не понял ее слов.

— Зачем ты убил этого человека?

Фальк был в расслабленном состоянии, чувства его были притуплены, он набирался сил для следующей стадии их медленного трудного побега и ничего не ответил. Только через некоторое время он прошептал:

— Не знаю... Был вынужден.

Лицо ее было бледным и искаженным от напряжения.

Фальк не обращал внимания на то, что она говорила. Она слишком сильно замерзла, чтобы можно было здесь долго отдыхать, и поэтому он поднялся и притянул ее к себе.

— Идем. До реки уже не так далеко.

Но оказалось, что путь туда гораздо дольше, чем он думал. Она пришла к нему в шатер, когда было темно уже несколько часов, хотя на языке Леса значение слова «час» было неточным, в основном качественным, поскольку людям без особых понятий и средств сообщений через пространство и время было ни к чему точное времяисчисление. Тем не менее, Фальк не знал, что впереди еще долгая зимняя ночь. Они упорно шли вперед — и ночь вместе с ними.

Как только первые серые блики стали окрашивать кружившиеся черные снежинки, они с трудом скатились по склону, покрытому мерзлой путаной травой и невысокими камнями. Прямо перед Фальком возникла могучая мычавшая туша и снова легла в снег. Где-то поблизости они услышали мычание еще одной коровы или быка, а через мгновение всюду вокруг них были огромные мычащие создания с белыми мордами и дикими глазами, в которых отражался свет и покрытые снегом бугры. Они прошли сквозь стадо и вышли вниз на берег небольшой речки, которая отделяла территорию племени Баснасска от территории населенной самситами. Река была быстрой, неглубокой, не замерзавшей в большие морозы. Им пришлось перебираться через нее вброд. Течение стремилось повалить их, скинуть со скользких камней, холод

сковывал суставы. Когда вода стала доходить им до пояса, холод, казалось, обжег все тело. Ноги отказывались служить Эстрел, и Фальку пришлось поднять ее над водой и нести так, пока они не вышли на противоположный берег. Здесь они снова распростерлись в изнеможении среди снежных курганов, укрывавших кусты, которыми порос высокий западный берег реки. Фальк отключил свет своего лазера. Постепенно набирал силу день, полный снежного бурана.

— Мы должны идти дальше. А может быть, развести костер и немного погреться?

Она ничего не ответила. Он взял ее за руки и подтянул к себе. Их унты, штаны и куртки замерзли и стали твердыми как камень. Лицо женщины, безвольно лежавшее у него на коленях, было смертельно бледным.

Он назвал ее по имени, пытаясь расшевелить.

— Эстрел, приди в себя. Мы не можем здесь больше находиться. Мы должны пройти еще совсем немного. Это совсем нетрудно. Приди в себя, Эстрел. Проснись, малышка.

От усталости он не заметил, что говорил с ней так, как прежде говорил на рассвете с Парт много дней назад.

Наконец она повиновалась ему и с его помощью с трудом поднялась, одела замерзшие перчатки и шаг за шагом поплелась вперед, поддерживаемая спутником. Они с трудом передвигались вперед, вверх по пологому склону, через девственные сугробы.

Сейчас они шли вдоль русла реки, продвигаясь на юг, как и планировали, когда обсуждали детали своего побега. У него не было особых надежд на то, что они смогут найти что-нибудь в этой белой коловерти, которая была ничуть не лучше черного ночного бурана. Вскоре они вышли к ручью, притоку реки, которую они перешли утром. Идти вверх по течению ручья было очень тяжело, так как местность здесь была пересеченной. Они почти выбились из сил. Фальку казалось, что самым лучшим было бы упасть и заснуть, но он не мог поступить так только потому, что существовал кто-то, кто рассчитывал на него, кто-то где-то очень далеко и очень давно, тот, кто послал его в это путешествие. Он просто не мог лечь, потому что отвечал перед кем-то...

Он услышал хриплый шепот Эстрел. Впереди под снегом возвышалась группа высоких тополей, подобно душам умерших, и Эстрел потянула его за руку. Они начали, спотыкаясь, пересекать северный берег засыпанного снегом ручья, протекающего сразу же за тополями.

— Камень,— не переставая шептала Эстрел.— Камень....