Хэдли и Грейс

Он поднялся на ноги и направился к стойке, чтобы налить еще. Маленькая девочка примерно того же возраста, что и Шелли, стояла на цыпочках и очень осторожно наливала сливки в чашку матери, как будто это было самое важное дело на свете. Он вздохнул. Сегодня дети должны были прийти к нему ночевать. Марсия почувствовала облегчение, когда он позвонил ей и сказал, что не сможет: одной проблемой для нее меньше.

Страховой агент Стэн будет рядом. Он всегда рядом, с тех пор как стал частью жизни Марсии, менее чем через месяц после того, как она сказала Марку, что хочет развода. Он не думал, что у них был роман. Марсия была слишком праведна для этого. Но он подозревал между ними совсем не невинный флирт, который придал ей уверенности, чтобы попросить Марка уйти.

Вместе они отведут Бена на бейсбольный матч, пообедают пиццей у Арти, а потом пойдут домой и посмотрят «Симпсонов» на диване, пока не придет время укладывать детей спать. А потом, когда дети уснут, они пойдут наверх и займутся сексом в его комнате, в его постели, и его жизнь будет украдена у него и отдана страховщику Стэну.

Он ждал, когда же на него нахлынет знакомая ярость, от которой ему захочется пробить кулаком стену или разбить лицо страховщика Стэна с его широким подбородком. Вместо этого, как ни странно, все, что он почувствовал, – это странное смирение. Может быть, он устал. А может быть, это из-за того, что произошло между ним и Хэдли. Как бы то ни было, сегодня утром в нем просто не было сил злиться.

Он потер перевязанные порезы на правом запястье. Проклятая женщина! Что заставило ее стрелять в этих байкеров? Мэтти. Он точно знал это, и его ненависть к ублюдку на фото только выросла.

Дверь в кафе открылась, и он обернулся, увидев своего босса Гаррета О’Тула, заполнившего собой дверной проем. Когда он заметил Марка, то нахмурился, выражая неодобрение и нетерпение, как будто был раздражен, хотя это он опоздал на пятнадцать минут.

На нем были солнцезащитные очки-авиаторы, кремовая классическая рубашка на пуговицах, которая, вероятно, изначально была белой, и коричневые брюки, которые сидели высоко на его талии и были слишком туго перетянуты изношенным кожаным ремнем.

– Уилкс, – поздоровался он.

– О’Тул.

Они не протянули друг другу руки.

О’Тул сел и наклонился вперед, стул затрещал под его весом. Крупный мужчина, он умел пользоваться своими габаритами, пугая людей, влезая в их личное пространство и заставляя всех, с кем контактировал, чувствовать себя некомфортно.

Поставив локти на стол, он наклонился еще немного, его дыхание было на удивление свежим, как будто он только что съел перечную мяту.

– Ориентировки на всех постах, контрольно-пропускной пункт, задерживающий миллионы путешественников на пути к отпуску, половина полиции Лас-Вегаса и каждый агент ФБР Калифорнии и Невады приведены в полную боевую готовность и работают посменно круглосуточно – не так много агентов могут похвастаться тем, что причинили неудобства стольким людям и обошлись налогоплательщикам в такие большие деньги, потому что проявили достаточно глупости, позволив похитить себя двум бабам и увезти в багажнике их собственной машины.

Марк застыл, его лицо было в двух дюймах от лица босса.

– Не волнуйся, Гаррет, – успокоил он. – Я в порядке. Правда. Но спасибо за беспокойство.

О’Тул улыбнулся беззубой ухмылкой.

– Внутри я умираю от беспокойства. – Потом он слегка откинулся назад, и Марк повторил его движение.

Удивительно, но Марк впервые огорчился случившемуся. Прошлой ночью, когда он вошел в офис, его встретили сердечными рукопожатиями и похлопываниями по спине, все с облегчением узнали, что он оказался в целости и сохранности. На их лицах отразилось чувство вины – признание в том, что им не удалось найти хоть какую-то зацепку относительно его местопребывания, и радость от того, что он живой. Единственная шутка, на которую он нарвался, была сказана несколько часов спустя, когда пара парней пошутила о том, что они не возражают против того, чтобы их тоже взяли в заложники такие горячие преступницы, как Торелли и Херрик, и вслух размышляли, сопротивлялся ли Марк в полную силу.

Но О’Тул не поздравлял его с тем, что Марк жив, он ничуть не был очарован Хэдли и Грейс.

– Уилкс, знаешь, что я ненавижу больше, чем таскать свою задницу в Неваду?

Марк ничего не ответил.

– Мне пришлось объяснять толпе кровопийц в прессе, почему главный агент по делу стал Одиноким Рейнджером и попытался задержать двух опасных преступников, не дожидаясь подкрепления.

– В тот момент их не считали опасными, – возразил Марк, сразу же пожалев об этом, когда лицо О’Тула потемнело.

– Еще лучше, – распалялся он, – объяснять толпе придурков-репортеров, почему главный агент, закаленный ветеран, пошел за двумя женщинами, засевшими в мотеле с тремя детьми, и пробудил в них инстинкты медведиц, заставив их внезапно стать вооруженными и опасными.

Щеки Марка порозовели, на это ему нечего было ответить.