Хэдли и Грейс

Агент пошевелился и поменял положение. Она смотрела, как его голова склоняется к другому плечу. Он не выглядел ужасным. Немного грубым, но в то же время крепким – такой широкоплечий, с огромными, как у Попая[6], предплечьями. Цвет его бороды был на два тона темнее его волос цвета корицы, а его длинный нос был слегка изогнут – вероятно сломан из-за того, что он спортсмен, боец или и то, и другое. Волосы его были коротко подстрижены и торчали прямо – стиль прически, вероятно, еще со времен армии.

В целом он выглядел как хороший американский мужчина – из тех, кто вырос, называя маму «мэм», а папу «сэр», и который всегда придерживал дверь для женщины, и говорил: «Да благословит вас Бог», когда кто-то чихал, – и он очень нравился ей за это. Он был из тех мужчин, которых одобрил бы ее отец и полюбила бы мать. Мужчин, совершенно не похожих на того, кого она выбрала.

Она бросила взгляд на часы над дверью. Уже почти полдень, и она волновалась. Грейс и дети уже давно уехали. Агент снова заерзал, пробормотал что-то, похожее на «собака», и снова тяжело задышал. Хэдли продолжила беспокойно посматривать на часы.

Около часа дня ее беспокойство о времени уступило место иному волнению. Ей очень нужно было пописать. Она снова посмотрела на агента. Его глаза все еще были закрыты, но что-то в нем изменилось – изменился ритм дыхания.

– Мне нужно пописать, – призналась она.

Его глаза распахнулись, и на лице появилась улыбка облегчения.

– Мне тоже.

34

МАРК

Они рассмеялись. Ситуация была комичной. Торелли была так обеспокоена тем, что Марк попытается сбежать, что настояла на том, чтобы связать их вместе, когда они пойдут в ванную.

Ей удалось освободить его от стола и привязать к себе эластичным бинтом, но, когда они попытались идти, ее костыли только мешали, и в итоге он перенес ее, как невесту, через порог в ванную. При этом его руки продолжали были связанными.

Затаив дыхание, он осторожно опустил ее, беспокоясь о ее лодыжке, и она тяжело оперлась на него, пока он выпутывался из сплетения их тел.

Она пахла мылом, потом и чем-то цветочным. Понимая, что вдыхает ее аромат, он зажал нос, чтобы перестать это делать.

Она держалась за его плечи, на своей здоровой ноге перепрыгивая через повязку, и подняла травмированную лодыжку, чтобы он нырнул под нее. Он присел, но слишком резко, и прежде, чем успел пролезть, она потеряла равновесие и в конце концов свалилась на него, его плечо находилось между ее ног, а руки цеплялись за его голову.

– Перестань смешить меня! – завизжала она, – или, клянусь, я обмочусь в трусы.

– Не смей, – приказал он. – На сегодня мне достаточно унижений, не хватало еще, чтобы моя подозреваемая помочилась на меня.

Ему удалось поставить ее на здоровую ногу и пролезть с другой стороны.

– Формально я твоя похитительница, а не подозреваемая, – поправила его она, опираясь на него, чтобы восстановить равновесие.

– А я о чем! Совершенно унизительно.

Ее предплечья находились у груди Марка, ее дыхание чувствовалось на его шее. Это была самая близкая связь с женщиной за последние месяцы, и, не успев остановить себя, он снова вдохнул ее аромат.

Марк постарался переключить внимание на то, что тоже очень хочет в туалет. До этого момента он был совершенно уверен, что самым унизительным опытом в его карьере было то, что его похитила женщина на костылях, увезя в багажнике его собственной арендованной машины, но вот он здесь, со стояком, в то время как она помогает ему пописать, и это определенно еще хуже.

Она запрыгала вокруг него по кругу, чтобы распутать последний клубок, а затем сказала:

– Ну вот. А теперь отвернись, чтобы я могла пописать… И заткни уши руками.

Он сделал, как она попросила, улыбка озарила его лицо, и ему захотелось стереть ее, потому что понимал, что не должен улыбаться, а вместо этого ему нужно оценить ситуацию и обдумать свой побег.

Проблема, с которой он столкнулся, была не в том, может ли он сбежать, а в том, должен ли он это сделать. Даже со связанными руками, теперь, когда он оторвался от стола, он мог бы легко одолеть ее. Но каждый раз, когда он об этом думал, отказывался от этой мысли. Лучший способ решить эту проблему, не пострадав, – убедить Торелли сдаться. А это означало оставаться ее «пленником» столько, сколько потребуется.

И конечно же есть немаловажный аргумент, что Херрик может вернуться в любой момент. Между ним и шоссе было две мили открытой пустыни, и если она поймает его, то либо вернет обратно и привяжет понадежнее, либо застрелит, и ни один из вариантов его не привлекал.

– Твоя очередь! – окликнула его Торелли, вставая рядом с ним и опираясь на раковину.

– Включи воду, – попросил он. – И заткни уши руками.

– Вау, ты, должно быть, громко писаешь.

– Я мужчина.

Она хихикнула, как будто это и правда ее развеселило, а затем включила кран. Он увидел, как она зажмурила глаза и прижала руки к ушам. Она была похожа на маленькую девочку, играющую в прятки, немного смахивала на Шелли, и он сглотнул, когда внутри него неожиданно возникли чувство вины и беспокойство.

35

ГРЕЙС

Майлзу нужно было сменить подгузник.