Хаски и его Учитель Белый Кот, Том I

Постепенно запах парфюмированной пудры «Сто бабочек» в воздухе становился все сильнее. Этот аромат заставлял тех, кто вдыхал его слишком долго, испытывать сильные эмоции, обострял чувства и тем самым побуждал делать массу неразумных вещей.

Мо Жань постепенно становился все более беспокойным. Как будто пламя вспыхнуло в его животе, и кровь стала медленно закипать от возбуждения.

Вода... ему нужно найти немного воды. Где же этот родник?

Он знал, что в иллюзорном мире есть живительный источник. К тому времени, как он нашел его в прошлой жизни, у него уже пересохло в горле и кружилась голова. Не имея другого выбора, Мо Жань зачерпнул и выпил несколько пригоршней воды, решив, что смерть от яда все же предпочтительнее смерти от жажды.

Однако выпив родниковой воды, он почувствовал, как его мысли становятся все более и более размытыми. Он то терял сознание, то приходил в себя, когда Ши Мэй нашел его и попытался оказать помощь. Ши Мэй изучал искусство исцеления, поэтому сразу же попытался нейтрализовать яд в его теле. Но ошеломленный и сбитый с толку Мо Вэйюй уже попал под действие афродизиака и как одержимый впился поцелуем в губы Ши Мэя.

Полный энергии и решимости бывший владыка мира ринулся вперед, стремясь вновь пережить тот любовный сон уток-мандаринок[12.1]. Половину дня он бродил по всему царству грез, прежде чем наконец услышал похожее на перезвон колокольчиков журчание ручья. Вне себя от радости, он тотчас побежал туда и тут же начал пить.

Родниковая вода еще больше усилила раздражение, вызванное ароматом, отчего желание окунуться как можно глубже в родник стало просто непреодолимым. Мо Жань опомниться не успел, как наполовину погрузился в воду.

Как и в прошлой жизни, когда Мо Жань был на грани потери сознания, чья-то рука резко потянула его вверх. Воздух хлынул ему в нос, и Мо Жань, задыхаясь, открыл глаза. Капли воды свисали с ресниц и мешали четко рассмотреть человека перед ним.

Тень человека перед глазами постепенно становилась все более отчетливой. Одновременно он услышал голос, который смело можно было назвать возмущенным:

— Смеешь пить воду здесь! Хочешь умереть? 

Мо Жань отряхнулся, как мокрая собака, и облегченно выдохнул, узнав говорившего:

— Ши Мэй…

— Хватит болтать, у меня есть лекарство, давай прими!

Мо Жань открыл рот и послушно проглотил фиолетовую таблетку, не сводя глаз с несравненно прекрасного лица Ши Мэя. 　

Внезапно, как и в прошлой жизни, сильное волнение заставило его потерять всякую сдержанность. Впрочем, он никогда не отличался излишней скромностью. Схватив запястье Ши Мэя, прежде чем тот успел отреагировать, Мо Жань притянул его к себе и без разрешения прижал свои губы к его безответным губам.

Перед глазами вспыхнули искры, в голове стало совершенно пусто.

Мо Жань был человеком с множеством пороков, чья животная страсть не нуждалась в контакте губ и дополнительном тепле, поэтому его плотские связи были многочисленны, а поцелуи редки. 　

Ши Мэй не ожидал, что на него нападут подобным образом, и застыл в шоке, пока язык Мо Жаня не вторгся вглубь его рта. Только тогда он наконец отреагировал и начал бороться.　　

— Что ты делаешь?.. Мф!

Он успел произнести только половину предложения, прежде чем его голову резко притянули обратно, а рот снова был запечатан чужими губами. Они буквально переплелись и вместе скатились к источнику. Мо Жань целовался более страстно, чем в прошлой жизни. Он крепко прижимал Ши Мэя к себе, упиваясь влагой и прохладой его губ. Эти прикосновения сейчас захватывали дух точно так же, как в его воспоминаниях… эти щеки, эти ушные раковины…

— Не двигайся... — охриплость голоса удивила даже его самого.

Плохо дело!

Почему в этот раз родниковая вода действует сильнее, чем тогда?

В прошлой жизни все сложилось так, что у него не было возможности обнимать Ши Мэя так долго. Кроме того, тогда Мо Жань был еще молод и совестлив и, устыдившись своего порыва, ослабил хватку. Ши Мэй освободился из кольца его рук, встал и убежал, ступая по воде цингуном[12.2].

Но в этой жизни сердце Мо Жаня было полно дурных помыслов, он стал слишком бесстыдным и наглым, его совесть молчала, а страстное желание управляло им, требуя принудить. Он целовал столько, сколько хотел, силой прижав другого человека к земле.

Под ним Ши Мэй боролся и кричал в гневе, но Мо Жань уже был одержим похотью и до него не доходили чужие слова. Он видел только мельтешащее перед глазами прекрасное лицо и влажные, хватающие воздух, манящие губы.

Казалось, в животе вспыхнул огненный шар, и Мо Жань всецело отдался своим страстям, целуя все яростнее. Он разжал челюсть другого человека и просунул язык в его рот, чтобы насладиться сладостью изнутри.

Сердце стучало в груди, как боевой барабан.

В этом хаосе чувств он уже сдернул с Ши Мэя верхнюю одежду и разорвал пояс. Его рука скользнула внутрь и погладила гладкую, упругую кожу. Человек под ним содрогнулся от прикосновения, но Мо Жань еще плотнее прижал его к земле.

Он укусил Ши Мэя за ухо и прошептал:

— Будь послушен, тогда будет хорошо нам обоим.

— Мо Вэйюй!