Хаски и его Учитель Белый Кот, Том I

— Ой да! Самопровозглашенный? Эй, а почему бы тебе не получить от Учителя удостоверительную грамоту, чтобы повесить на стенку и всем показывать? В ином случае, уж прости, брехло ты, а не главный ученик.

С глухим щелчком Сюэ Мэн сломал свои палочки для еды.

Ши Мэй поспешил вмешаться, чтобы уладить назревающий конфликт:

— Хватит вам ссориться, ешьте быстрее.

— ...Хм, — хмыкнул Сюэ Мэн.

— Хм, — ухмыльнувшись, передразнил его Мо Жань.

Сюэ Мэн тут же взбесился и ударил кулаком по столу:

— Совсем страх потерял?!

Видя, что ситуация вот-вот выйдет из-под контроля, Ши Мэй крепко схватил за руку Сюэ Мэна:

— Молодой господин, на нас люди смотрят. Ешь, не надо драться.

Гороскопы Сюэ Мэна и Мо Жаня были совершенно несовместимы. Хотя они были двоюродными братьями, но при каждой встрече так и норовили полаяться. Чтобы угомонить рвущегося в бой Сюэ Мэна, Ши Мэю даже пришлось вклиниться между спорщиками. Чтобы хоть как-то разрядить атмосферу, он попытаться их заболтать.

— Молодой господин, когда пятнистая кошка госпожи родит? — спросил он у Сюэ Мэна.

Тот ответил:

— А? Ты про Али? Мама ошиблась, эта кошка не беременна, просто слишком много ест, поэтому у нее такой большой живот.

Ши Мэй: — …

Следующий вопрос он решил задать Мо Жаню:

— А-Жань, сегодня у тебя снова отработка у Учителя?

— Да вроде нет. Я закончил составлять опись и все книги разложил по порядку. Давай сегодня я помогу тебе переписать внутренние правила ордена?

Ши Мэй рассмеялся:

— У тебя есть время мне помогать? Тебе ведь самому их надо сто раз переписать.

Сюэ Мэн приподнял брови, удивленно взглянув на известного своей неконфликтностью дисциплинированного Ши Мэя:

— Почему тебе тоже надо переписывать внутренние правила ордена?

Ши Мэй смущенно потупился. Он не успел ничего сказать, как вдруг все разговоры в столовой стихли. Все трое повернули головы и увидели, как в Зал Мэнпо в развевающейся при ходьбе белой одежде стремительно вошел Чу Ваньнин. С каменным лицом он подошел к раздаче и начал выбирать легкие закуски.

В столовой, где завтракали около тысячи человек, с появлением Чу Ваньнина стало тише, чем на кладбище. Все ученики молча уткнулись в свои тарелки, поглощая пищу, а если кто-то и осмеливался перекинуться парой слов, то старался говорить шепотом.

Наблюдая за тем, как Чу Ваньнин с подносом в руках направился в дальний угол и, устроившись за столом, где он обычно трапезничал, в одиночестве ест свою жидкую кашу, Ши Мэй не удержался от тихого вздоха и с сожалением сказал:

— На самом деле иногда мне жаль Учителя.

Мо Жань поднял на него взгляд:

— С чего вдруг?

— Видишь, никто не осмеливается даже подойти к тому месту, где он сидит, и с тех пор как он вошел, люди боятся громко разговаривать. Более-менее терпимо, когда здесь глава, но когда его нет, Учителю и словом перекинуться не с кем. Разве ему не одиноко?

Мо Жань хмыкнул:

— Так ведь он сам в этом и виноват.

Сюэ Мэн тут же снова взвился:

— Ты смеешь насмехаться над Учителем?

— С чего ты взял, что я над ним насмехаюсь? Просто правду сказал, — ответил Мо Жань и, подложив в тарелку Ши Мэю еще одну мясную пампушку, продолжил, — учитывая его характер, кто захочет быть рядом с ним?

— Ты!..

Мо Жань насмешливо взглянул на Сюэ Мэна и с ленцой протянул:

— Не согласен? Ну тогда не сиди с нами, иди к Учителю и ешь с ним.

Это предложение вмиг лишило Сюэ Мэна желания спорить. Хотя он уважал и почитал Чу Ваньнина, но боялся его даже больше, чем остальные ученики. Его распирало от гнева, но так как крыть было нечем, ему оставалось лишь молча дуться и пинать ножки стула, вымещая на них свою бессильную злобу.

Преисполнившись самодовольства, Мо Жань с вызовом взглянул на Маленького Феникса, после чего его взгляд скользнул по толпе, невольно переместившись на Чу Ваньнина.

Непонятно почему, но глядя на единственную фигуру в белых одеждах среди зала, заполненного учениками в темно-синей с серебром форме, он вдруг вспомнил, как прошлой ночью, свернувшись клубочком, этот человек заснул посреди холодного металла.

Ши Мэй прав! Чу Ваньнин действительно жалок.

Ну и что с того? Чем более жалко он выглядит, тем счастливее Мо Вэйюй. Обдумав эту мысль, Мо Жань не смог сдержаться, и уголки его губ поползли вверх во все более явной самодовольной улыбке.

Время текло как вода. Чу Ваньнин больше не звал Мо Жаня в Павильон Алого Лотоса, и ежедневными заданиями для отработки наказания для него стали: мытье посуды, кормление цыплят и утят — разведением которых занималась госпожа Ван — и прополка ее лекарственного огорода. За этими повседневными заботами в мгновение ока пролетел месяц, в течение которого ему было запрещено покидать орден.

В тот день госпожа Ван позвала Мо Жаня в Зал Даньсинь. Погладив его по голове, она спросила:

— А-Жань, твои раны уже зажили?

Мо Жань широко улыбнулся:

— Благодаря заботе тетушки я полностью выздоровел.

— Вот и хорошо. В будущем, выходя из дома, веди себя осмотрительнее, не совершай снова таких проступков и не зли своего учителя, договорились?

Особенно хорошо у Мо Жаня всегда получилось прикидываться несправедливо обиженным сиротой:

— Тетушка, я все понимаю.