Хаски и его Учитель Белый Кот, Том I

— Год за годом многие приходили сюда в поисках оружия. Но… когда этот злой человек появился здесь, Чжайсинь Лю не хотел, чтобы созданные нашим богом артефакты были использованы во зло, поэтому уничтожил десятки тысяч божественных оружий. Остались лишь лоза ивы и меч, равный по духовной силе самому Чжайсинь Лю.

При упоминании о мече выражение лица Сюэ Мэна потемнело, рот сжался в тонкую линию.

— Ивовая лоза… перешла к молодому заклинателю. На берегу озера я сказал тебе, что даже если ты был злым в прошлом, я не остановлю тебя. Я могу только надеяться, что ты будешь стремиться к добру в будущем… Но на самом деле… на самом деле по желанию моего хозяина божественное оружие должно принадлежать только людям, имеющим доброе сердце. Вот почему я надеюсь, что ты... что ты будешь…

Мо Жань увидел, что ему уже трудно говорить, и прервал его:

— Старейшина, не волнуйтесь. Я понимаю.

Водяной пробормотал:

— Хорошо... тогда я могу... я могу… быть спокоен...

Он посмотрел в небо, губы его слегка задрожали.

— Говорят, что когда кто-то приходит к озеру Цзиньчэн в поисках оружия, существа из озера… изучают его. Большинство... просто смотрят на моральные качества соискателя, но были и случайные исключения…

Голос Ванъюэ становился все тише и тише, тысячелетия проносились перед когда-то ярко сияющими глазами...

— У меня было соглашение с моим хозяином: пока он отсутствовал, я не мог покинуть озеро Цзиньчэн, охраняя его богатства до возвращения Гоучэнь Шангуна… Но кто мог знать, что пройдут миллионы лет? Эти прекрасные горы и реки… что я видел, когда был молод... Жизнь прошла… а я… не смог… увидеть их… вновь...

Он медленно повернул голову и умоляюще посмотрел на Мо Жаня, его глаза блестели от непролитых слез.

В этот момент юноша отчетливо понял, что собирается сказать дракон.

— Молодой заклинатель, у подножья горы круглый год пышно цветет слива. Когда я был молод, так любил… эти цветы. Даже если ты уже получил свое божественное оружие, мог бы ты.... не хотел бы ты…

Мо Жань как раз собирался сказать: «Конечно, я принесу цветущую ветвь для вас…»

Но было поздно что–то говорить. Свет в золотистых глазах Ванъюэ померк.

К югу от Янцзы не осталось ничего, чтобы вернуть мне весну.

Вдали возвышаются вечные снежные горы.

Водная гладь пронизана золотым сиянием.

Алым утреннее солнце окрасило светлые воды.

В пене волн рубиновыми брызгами утонула нежная грусть.

Полная луна[48.3] окунулась в безмолвие.

Он был первым Великим Драконом при сотворении мира. Когда-то его духовная мощь сотрясала землю и небеса, призывая ветер и дождь, но пришло время, и он склонил голову, сдавшись сильнейшему. Общеизвестно, что наложенное на него проклятие не позволяло Дракону нарушить приказ хозяина и покинуть озеро Цзиньчэн. Но на самом деле на протяжении тысячелетий Ванъюэ держал свое слово и оставался в озере лишь из-за глубочайшего уважения к Гоучэнь Шангуну.

В этом огромном мире мало кто помнил историю основания мира. Но Ванъюэ знал, что, хотя в жилах Бога Оружия текла демоническая кровь, он был зачат против воли его матери. Гоучэнь ненавидел демонов и сражался против них вместе с Фуси[48.4]. Используя свою собственную демоническую кровь, он выковал первый Истинный Меч Мира для Небесного Императора. Силой этого оружия демоны были повержены и изгнаны из этого мира.

Однако после объединения неба и земли Фуси начал опасаться Бога Оружия, ведь лишь половина его крови принадлежала небесной расе. Гоучэнь Шангун не был глуп: сто лет спустя он по собственной воле покинул Небесное Царство и отправился в Царство Людей.

Во время своего путешествия Бог увидел бесконечные человеческие страдания. Он осознал, что не должен был создавать тот меч, и исполнился раскаяния. Поэтому, собрав оставленное им в человеческом царстве оружие, он запечатал его в Арсенале, созданном на дне озера Цзиньчэн. Перед тем, как покинуть Цзиньчэн, Гоучэнь оставил Дух Ивы и Ванъюэ охранять Арсенал и наказал существам в озере награждать оружием лишь тех, кто чист сердцем и помыслами.

Теперь пришло время Ванъюэ покинуть этот мир.

Отныне в озере Цзиньчэн нет больше божественного оружия, нет больше водяных и духов зверей.

С падением Чжайсинь Лю все грехи и покаяние, преступления и самоотверженность рассеялись и исчезли без следа, как пепел и дым.

Некоторое время никто не произносил ни слова. На снегу ярко алели слова на табличке, тысячелетия назад установленной на берегу озера Цзиньчэн: «путь вперед труден». Все было точно так же, как в тот момент, когда они впервые прочитали их. Гладь озера надежно скрыла все бедствия и страдания, произошедшие на дне.

Когда они поднялись на пик Сюйин, то не могли и предположить, что за кровавая история скрыта за предупреждением: «путь вперед труден».

Мо Жань посмотрел в небо. Над снежной пропастью парил одинокий орел.

Он вдруг подумал: «В прошлой жизни Ванъюэ дал мне Бугуй, но в этой жизни клинок, что я видел, — лишь подделка. Оригинал был уничтожен Чжайсинь Лю, прежде чем я смог даже увидеть его...»

Воспоминания захватили его.

Тогда он тоже пришел к озеру Цзиньчэн в поисках оружия.