Ханский ярлык

   — Пройдём ко мне, сын мой, — пригласил владыка.

В келье, имевшей лишь стол, лавки и образа в переднем углу, митрополит Пётр, перекрестившись, сел к столу, снял с головы митру. Налил себе сыты в обливную кружку, спросил Семёна:

   — Будешь?

   — Буду, владыка.

Налил Пётр и гостю в другую кружку. Медленно выпил свою, отёр рукой усы.

   — Ну так что стряслось у вас, сын мой?

   — Княжич Дмитрий, оставшись за отца, отбывшего в Орду с выходом, собрав себе дружину, отправился ратоборствовать на Нижний Новгород.

   — Как? — поднял в удивлении мохнатые брови митрополит. — Насколько я знаю, он ещё отрок.

   — Вот именно, владыка.

   — И при чём тут Нижний?

   — Кто-то сболтнул ему, что там замятия.

   — Какая замятия? Там на стольце Михаил Андреевич. У него всё вроде спокойно.

   — Отрок вообразил себя новым Святославом[189], рвётся на рать.

   — Хых, — улыбнулся митрополит. — Дитё. Что тут сделаешь? Кормилец, видно, красиво расписал ему Святослава.

   — Было такое, было, — вздохнул Семён, не уловив, в похвалу ли кормильцу молвлено или в осуждение, а потому опасаясь, не спросит ли старец: а кто ж был у него пестуном?

Но митрополит, слава Богу, не поинтересовался, заговорил о другом:

   — Да и родители у них перед глазами, без драки года не проживут. Вот княжичу едва ль не с пелёнок вдалбливают: твоё дело — рать. И не у таких голова вскруживается. Вон в прошлое лето, когда я из Киева ехал и Брянск проезжал, схватились за город дядя с племянником. Уж как уговаривал: помиритесь, поделитесь. Так нет: «Поле нас рассудит». Ну и что? Племянник Василий татар навёл, дядю Святослава убил, город захватил. Татары в грабёж ударились. Мы с епископом брянским запёрлись в храме, молились Всевышнему. Видно, дошла молитва, заслонил нас от поганых. Даже в дверь не ломились грабители, а мы уж готовились смерть принять. Ты пей, сын мой, пей ещё, вижу, как ты на корчагу смотришь. Пей, сынок.

Семён налил себе сыты до краёв, с дороги и впрямь пить сильно хотелось.

   — Ну, я думаю, Дмитрий-то тебя послушает, святый отче.

   — Надеюсь, сын мой, надеюсь. А почему епископ Андрей не удержал отрока? Это ж его прямой долг.

   — Так ведь он никому не сказал, что идёт на рать. Думали, просто бавиться пошёл, как не раз бывало.

   — Как скоро он подойдёт?

   — Я думаю, через день-другой.

   — А не пройдёт ли он мимо нас?

   — Не должен бы, владыка, он хочет у тебя благословения просить.

   — Благословения? На рать?

   — Ну да.

   — Охо-хо, — тихо засмеялся святой старец. — Дитё, есть дитё. Ну что ж, благословим. А ты, сын мой, располагайся на моём подворье. Как звать-то тебя?

   — Семён, владыка.

   — А по батюшке?

   — Ильич, владыка.

   — Располагайся, Семён Ильич, будем ждать вашего поршка. Надеюсь, уговорим, уломаем. А иначе ж какие мы святые отцы?

Дмитрий Михайлович прибыл с дружиной через два дня, в город входить не стал, разбил шатры под горой у реки.

Митрополит Пётр встретил у себя княжича Дмитрия ласково, перекрестил, дал поцеловать длань свою. Спросил, тая в бороде улыбку добродушную:

   — Что, сын мой, уж не Владимир ли пришёл на щит брать?

   — Нет, что ты, отец святой, — отвечал вполне серьёзно мальчик, не уловив иронии.

   — А куда ж это батюшка послал тебя?

   — Он не посылал.

   — А кто ж?

   — Я сам, владыка. Хочу на Нижний Новгород идти.

   — Зачем?

   — Ну как? Там опять замятия началась, как в прошлый раз. Тогда отец подавил её, ну а сейчас я должен. Он же меня за себя оставил.

   — Великий князь? — спросил митрополит с оттенком недоверия. — Тебя?

   — Да.

   — Вот видишь, тебе, в сущности, доверена Русская земля, сын мой. Ты должен гордиться такой высокой честью.

   — Я горжусь, владыка, — чистосердечно признался княжич, чем сильно умилил святого старца.

   — А зачем же рать на Нижний ведёшь?

   — Так я ж говорю, замятия там.

   — Кто это тебе сказал?

   — Купец, плывший с Низу с хлебом. Пока, говорит, Нижний проходил, душа в пятках была.

   — Ну, у купцов, с товарами плывущих, душа всегда в пятках от страху. За каждым мысом и скалой разбойники чудятся, а то и впрямь таятся там.

   — А как же быть, владыка?

   — Давай, сын мой, пошлём в Нижний течца поспешного из твоих отроков к князю Михаилу Андреевичу. Ежели там действительно замятия, я благословлю твой меч и твой полк. Но ежели нет, то сам понимаешь...

   — Хорошо, владыка, — легко согласился княжич.

   — Завтра у меня божественная литургия в Дмитровском соборе, приходи, сын мой, со своими милостниками.

А вечером митрополит Пётр говорил кормильцу Семёну:

   — Ничего, пождёт гонца, поостынет отрок, не столь огорчителен отказ будет.

Две недели прождал ответа из Нижнего Новгорода Дмитрий Михайлович, через каждые два-три дня являясь к митрополиту в тайной надежде, что он благословит поход его. Но митрополит Пётр, не отказывая, не спешил с благословением.

   — Пождём, сын мой, пождём. Ежели замятия, ни часа не задержу тебя.

Хитрый старец знал, что нет там никакой замятии и никакого благословения на рать он не даст, но, жалея отрока, щадил его обострённое самолюбие:

   — Пождём, сын мой.

Воротившись, течец сообщил, что никакой замятии не было, что всего лишь с месяц тому на Волге поймали шайку разбойников и по приказу Михаила Андреевича всех живота лишили через утопление. Вот и всё.