Хамелеонша

Его тащат к Хенрику как нашкодившего щенка, чуть ли не за шкирку. Сидящий за столом брат не предлагает ему присесть. Хенрик и в кабинете – редкое зрелище. Он если и появлялся тут, то не чаще, чем нужно было подписать составленные лордами за него приказы.

– Я всё знаю, – ничего не выражающим голосом произносит он. – Лиана твердила твоё имя в горячке.

Бодуэн почувствовал, как холодеет. То, что начиналось как приятное развлечение, постепенно приняло серьёзный оборот.

– О своём ублюдке не волнуйся – я воспитаю его как своего. Но с этого дня тебе будет запрещено даже смотреть на него. Всё, свободен.

– А что будет с ней? – выталкивают губы.

– Позаботься лучше о себе.

И вот Бодуэн бежит по бесконечному серпантину ступеней, кажется, готовый оглохнуть от раздающихся наверху криков младенца.

Когда он вбегает в башню, там два стражника и акушерка. В ногах роженицы надрывается дитя. Простыни влажные от крови. Глаза лежащей на кровати глубоко запали и обведены сиреневыми кругами. Вот только в позе что-то не так, и нет никакого шевеления груди…

Бодуэн падает на колени, прижимает свисающую руку к губам. Смотрит на измученное лицо. К её носу пристало пёрышко. Какое-то время Бодуэн непонимающе его разглядывает, потом аккуратно снимает. Откуда здесь перья? И почему подушка лежит рядом, а не под ней?

Акушерка отводит глаза.

– Она скончалась родами? Как жаль… – раздаётся позади. Вошедший Хенрик смотрит на бывшую супругу равнодушно, почти со скукой. – Унесите её. А его увести.

Бодуэн так и не смотрит на дитя, которое акушерка, торопливо обернув простынями, проносит мимо него. Он снова смотрит на брата. И уже тогда он знает, что убьёт Хенрика.

А потом впервые в жизни нырнул с головой в государственные дела, во искупление. И на удивление всем, перевоспитался из повесы.

* * *

Бодуэн смотрит на кровать, на которой недавно видел призрака, и оказывается в шумной трапезной.

Вино, как обычно, льётся рекой. Он оборачивается к вошедшей женщине, за руку которой держится девочка лет семи. Она прячется за юбкой Диты, зажмуриваясь от громких звуков, и на лице её написано желание поскорее вернуться обратно в башню. Ей явно не нужен этот праздник в честь Дня её рождения, полный незнакомых людей, хохота и пьяных выкриков. Бодуэн тотчас отворачивается к какому-то приятелю, хлопнувшему его по плечу.

А снова оборачивается, когда зал сотрясает рёв. Медведь, которого Бланке преподнёс один из иностранных послов, встал на задние лапы. Одна из сдерживавших его цепей лопнула.