Хамелеонша

Для всех остальных вечер продолжался своим ходом, никто ничего не замечал, только вульпис тоненько надрывно заскулил из-под лавки, прижав уши к голове, и я почувствовала нутром, всем своим существом, кожей до последнего вздыбившегося на руках волоска, что к нам присоединился кто-то ещё. Сторонняя сущность окутала дом незримым присутствием, пропитала собой вещи, переходя от одной к другой, вороша угли в очаге, заглядывая в каждый уголок жилища.

Я будто очутилась в брюхе чудовища, проглоченная вместе с жалким игрушечным домишкой, совсем недавно казавшимся крепким и прочным. Запоздало пришло осознание, что сопение на коленях тоже прекратилось, и я опустила взгляд. Зои нахмурилась, сонно потёрла кулачком веки и медленно, как-то вдумчиво открыла глаза. В глубине их вспыхнул отблеск углей, растёкся оранжевым свечением от зрачков к радужке и заполнил белки мерцающими прожилками. Я перестала дышать, чувствуя, как леденеют пальцы ног, потому что через эти детские глаза, ставшие вдруг окошками, на меня посмотрело нечто древнее и пугающее. Посмотрело внимательно, изучающе, проникая прямо в душу и выжигая дорожку к сердцу.

Маленькие пальчики так же осознанно прижались к моей груди, ловя рваный бешеный ритм, грозящий в любой момент оборваться, оставались там несколько бесконечных мгновений, и соскользнули обратно. Топлёное золото отступило сперва из белков по ниточкам жилок, потом покинуло радужку, собираясь к центру впитывающейся каплей и наконец бесследно утонуло в зрачках, вернув глазам прежний голубой цвет. Малышка несколько раз моргнула, скривилась и расплакалась.

И этот плач отозвался во мне громаднейшим облегчением. Я судорожно прижала её к себе, со мной снова была прежняя Зои. Нормальные звуки тоже вернулись, обрушившись на домик с утроенной силой, словно во искупление недавней сдержанности и сотрясая его раскатами грома.

А где-то через час вернулся Бодуэн.

25

Уставший, промокший до последней нитки регент обменялся безмолвным красноречивым взглядом с Альбрехтом и Пэтром, говорящим, что дело сделано, и кивнул хозяину дома. Женщины тут же засуетились, приглашая его к очагу.

– Ничего не нужно, – покачал головой он, отказываясь от ужина. – Просто сухой одежды, и пусть кто-нибудь принесёт наверх горячего вина. Ты приготовила комнату, Йоханна?

Она приготовила и изъявила намерение немедленно его туда проводить. Зои захныкала, Бодуэн обернулся и, встретившись со мной глазами, приблизился.

– Всё… в порядке, Ваше Высочество? С малышкой всё будет хорошо? – тихо спросила я.

Он понял вопрос.

– Всё позади, никакой опасности для неё нет.

Бодуэн развернул узел и показал табличку. Поверхность была абсолютно чистой. Не выскобленной, не стёртой, а такой, будто символы бесследно слизнул чей-то гигантский язык. Но это абсолютно точно был тот самый кусок свинца, который мы с Людо выдали за проклятую доску – я узнала по форме.

Я склонилась над Зои, пряча эмоции, и потрогала лобик. Недавняя горячность ушла.

– То, что произошло, не повредит ей в будущем?

– Она никогда об этом не вспомнит и останется такой, как была. Как она в остальном?

– В порядке, но капризничает. Думаю, она просто устала и… скучает по матери, – вздохнула я.

Бодуэн внимательно на меня посмотрел.

– Я тоже так думаю. Грустно, правда?

– Грустно, Ваше Высочество, – согласилась я.

И почему у меня весь день ощущение, что забота о Зои – своеобразное наказание? Только злиться за него не получалось. Если б не я, эта мелкая сейчас сладко посапывала бы у материнской груди, а не сосала жалкую марлю, не плакала из-за чужого незнакомого запаха и никогда не стала бы, пусть и на краткие доли, живым сосудом для древней твари.

Она уже больше не ревела, только бессильно жалобно хныкала, как котёнок. Бодуэн неожиданно протянул руки и забрал её у меня. Очутившись в колыбели мужских объятий, малышка моментально стихла, сперва просто удивлённая, а потом, рассмотрев того, кто её держал, кокетливо улыбнулась беззубым ртом и ткнула пальчиком в щетинистый подбородок.

Я закатила глаза.

– Вы ей нравитесь, милорд, – тут же ввинтилась Раэли.

– Тогда это у нас взаимно, – усмехнулся он.

– А у вас есть дети?

– Насколько мне известно, нет, – отозвался он, осторожно отцепил маленькие пальчики, уже теребящие его браслет, и вернул её мне.

– А держали так, будто есть, – заметила Раэли.

Бодуэн коротко ей улыбнулся и повернулся к Йоханне:

– Где разместят остальных?

– Миледи вместе с Раэли и детьми наверху, во второй комнате, а мы все здесь, – отозвалась она с быстротой, выдававшей предварительные тщательные раздумья, и великодушно добавила: – Малышку я могу взять к себе, чтобы миледи покойно спалось, здесь и шумит меньше, чем наверху.

Не будь меня, она бы оставила свою шуструю старшую дочь внизу, от Бодуэна и греха подальше, но разместить придворную даму на одном этаже с мужчиной без компаньонки не могла. Придуманный расклад разом решал все проблемы: моё присутствие послужит гарантом добронравного поведения Раэли, её – соблюдением приличий в отношении меня, а детей – дополнительным оберегом для нас обеих.