Хамелеонша

– Как?! Разве мы не пойдём с вами к Камню? – вырвалось у меня.

– Нет, вы, миледи, останетесь здесь, чтобы смотреть за ребёнком, а Альбрехт и Пэтр составят вам компанию и помогут Йоханне по хозяйству, если потребуется.

– Я могу оставить ребёнка здесь! – горячо возразила я, но под возмущённым взглядом Йоханны стиснула зубы и добавила: – Нельзя же вам одному, вдруг что-нибудь случится.

– Ценю вашу заботу, – усмехнулся Бодуэн. – Если к ночи не вернусь, наутро заберёте моё окоченевшее тело. Кирк укажет место.

– Ерунду не болтайте! – Раэли выбежала вперёд, на ходу сдёргивая с волос красный шнурок, схватила Бодуэна за руку и повязала ему вокруг запястья. – Вот, теперь точно не пропадёте, – радостно сообщила она, запрокинув лицо со смешливыми глазами.

У любой другой это вышло бы безобразной дерзостью, но есть люди, бабочками порхающие по жизни и распространяющие вокруг себя лучи жизнелюбия, им всё прощается, и окружающие улыбаются в ответ. Никогда к таким не относилась, поэтому продолжала угрюмо качать Зои, кипя от гнева.

Значит, вся дорога, все неудобства и лишения были ради того, чтобы подождать Бодуэна в этой лачуге?! Надеюсь, его придавит валуном потяжелее.

– Вы ведь хотели проверить Зои у Камня, – привела я последний аргумент.

– Проверить? – сразу насторожилась Йоханна, загородив руками младших детей, как наседка цыплят. – Младенец хворый?

– Ничего такого, просто особенность, которая никому не передастся, – успокоил её Бодуэн и, повернувшись ко мне, добавил: – Мы теперь достаточно близко от него. Этого расстояния хватит для проверки, нет нужды мучить девочку лазанием по горам, да ещё в такую погоду.

Как будто она сама полезет.

– Разговор окончен, – отрезал Бодуэн, видя, что я собираюсь возразить, что-то тихо сказал Альбрехту и Пэтру и направился к выходу. Возле Зои замедлил шаг и тронул пухлую щёку согнутым пальцем, бросив мне:

– У вас неплохо получается.

Толкнул дверь и, пригнув голову, вышел во двор, где дождь уже вовсю лупил землю, пригибая траву и кустарник под злорадные завывания ветра, отдающиеся эхом в горах. Я вышла на крыльцо следом за ним, остановившись под защитой нависающего второго этажа. Пёс встрепенулся и проводил гостя глухим лаем для острастки, но из конуры вылезать не стал: раз хозяева пустили, значит всё в порядке. Бодуэн открыл и закрыл за собой калитку, поднял капюшон плаща и двинулся прочь быстрым шагом. С неба упало мутное пятно, блестя мокрыми перьями, и приземлилось ему на плечо. Кирк встряхнулся от капель, потоптался когтями в поисках устойчивого положения и замер.

Сзади неслышно подошла Раэли, тоже провожая Бодуэна взглядом, и с мечтательным вздохом подпёрла щёку ладонью:

– Знаете, леди, есть такие мужчины с, как бы получше выразиться, блядскими глазами. От природы у них так: он только глянет, а ты уже готовая. Вот милорд из энтих.

Я повернула голову, неприятно поражённая тем, что эта вилланка считает меня своей ровней, с которой можно на короткой ноге делиться подобными откровениями.

– Ой, вы меня не слушайте, – замахала она. – Вы, чай, и выражений-то таких не знаете.

Выражений-то таких я, положим, за годы рядом с Людо и по деревням и весям нахваталась поболе этой девочки, проведшей всю жизнь в горной лачуге в окружении горстки соседей. Только за любое из них мне влетало по губам от брата. Ему хоть изругайся, а вот леди не подобает. Вечная несправедливость.

Ответить я ничего не успела: грозно просвистело свитое жгутом полотенце, и Раэли, взвизгнув, бросилась в дом, уворачиваясь от матери.

– Я тебе покажу шнурки на удачу! Кому было велено с глаз долой! Вот отец вернётся, задаст тебе ремня! – Раэли, продолжая визжать, бросилась по лестнице на второй этаж, громко стуча пятками. – И чтоб до конца дня, как мышь, там сидела, приданое шила! – крикнула снизу Йоханна, возмущённо пыхтя, перекинула полотенце через плечо и вернулась к делам.

Альбрехт, покачав головой, притворил дверь и встал рядом со мной.

– Бедовая девка, с такой любому мужу глаз да глаз.

– В какой стороне Камень, Альбрехт? – спросила я, снова отворачиваясь к горам и силясь разглядеть хоть что-то сквозь серо-лиловую муть, насылаемую глухо рокочущим небом, стекающую ручейками с крыши и собирающуюся в лужи перед крыльцом.

– Видите те скалы, – показал он на чернеющую гряду, формой напоминающую корону и венчающую ближнюю возвышенность. – Вот там, с полчаса подъёму.

– Всё равно ему не следовало отправляться одному, – сердито заметила я. – Взял бы хотя бы вас или Пэтра. Всякое может случиться: ногу подвернёт, лихие люди нападут, а он один.

Я впервые задумалась, что будет, если Бодуэн и впрямь сгинет, не успев передать знания о Покровителе Годфрику.

– За него не волнуйтесь, миледи, ему не впервой туда взбираться, козы и те хуже лазают. Что до лихих людей, хотел бы я на это посмотреть, – издал смешок рыцарь. – В горах полно диких зверей, а Его Высочество ещё лет четырнадцати поднял целое стадо быков и заставил их трижды пробежаться по полю. Крестьяне потом всей деревней пришли жаловаться королю на вытоптанный урожай пшеницы.

– Зачем он это сделал? – удивилась я.