– План такой. Она собирается на теперешних условиях прожить со мной всю оставшуюся жизнь и умереть в один день. Попутно она желает из меня сделать великого человека, а в самое ближайшее время родить ребенка. Как я понял, к выполнению последнего пункта она уже активно приступила. С моей, разумеется, посильной помощью.
– Х-ха! – Валерий Алексеевич подпрыгнул на месте и блеснул взором. – Вот же шельма! Это она за одну ночь спроектировала?
– За пять часов, – уточнил я.
– Чертова девка! Дура, ну, дура!.. Но ты то каков? Взрослый же человек…
– Я, – начал я проникновенно, – я, Валерий Алексеевич, конечно же дурак. Но мне эти планы нравятся. С одной стороны, у вашей Валентины огромная сила убеждения. С другой, стороны, – я улыбнулся, – я становлюсь вашим ЯКОБЫ зятем…
– Невелика честь! – фыркнул Сюняев.
– …А с третьей стороны, я чувствую в себе силы обуздать это стихийное бедствие, в виде вашей дочери, и направить его энергию в созидательное русло. Я исхожу из того, что энергия, и только она, создает великолепие жизни. А все эти пассивные объекты, в виде мадонн, скорее балласт, нежели паруса.
– Глубоко копаешь! – Сюняев прищурился. – Скажу тебе прямо: со мной случилась похожая история. Я женат на младшей дочери Шатилова.
– А! – произнес я невольно.
– Вот именно "а". Имей в виду, что с этого момента твоя жизнь станет черно-белой. В ней не будет полутонов… Ладно. Как-нибудь, на досуге выпьем, и поговорим. Надо идти – меня там Гиря дожидается, политиковать начнем… Пошли.
Пока мы шли, я сопоставлял два факта. С одной стороны, я теперь якобы родственник Сюняева. С другой стороны, Сюняев – родственник Шатилова, ибо его жена – дочь последнего. С третьей стороны, Сюняев с Шатиловым "брудершафт не пили", следовательно отношения сложные. Если проигнорировать данное обстоятельство, то, фактически, я в настоящий момент являюсь якобы мужем внучки председателя Коллегии ГУК. Если не хлопать ушами, можно сделать грандиозную карьеру. Например, въехать на горбу у дедушки в самые верхние эшелоны. При условии, конечно, что я в этих эшелонах что-то забыл, а он спит и видит, как меня там разместить. Пока он даже не имеет понятия о моем существовании, но этот барьер преодолим. Осталось понять, что там у них с брудершафтом, и дело в шляпе…
Дабы избежать вопросов по поводу отгула, я решил быстренько смыться в архив. Но Гиря уже ждал меня в нашей комнате, прохаживаясь между столами. Там же сидел и Куропаткин, злословя в мой адрес.
Заметив нас с Сюняевым, Гиря начал улыбаться, причем весьма двусмысленно. Улыбка шефа ничего хорошего не сулила. Она означала, например, что его планы резко изменились, и он собирается послать меня на Юпитер, или еще дальше. Или привлечет внимание Васи Куропаткина к тому факту, что его коллега берет отгулы, в то время, как прочие сотрудники буквально захлебываются в потоке текущих дел.
Предсказать заранее, что означает улыбка Гири, может только Штокман, а его поблизости не было видно.
Я собрался и быстренько придумал контрплан.
– Петр Янович, – начал я с порога, – я обдумал ваш план, и решил, что мне одному не справиться. Нужен специалист по программному обеспечению и базам данных. Куропаткина дадите?
– Куропаткина? – Гиря улыбнулся еще лучезарней. – А как же! Бери его, Куропаткина, и тащи в архив. Этот Куропаткин у меня вот где! – он провел рукой по горлу. – Сидит тут, мешает созваниваться с начальством и прочими. Моду взял: чуть что – нет Гири! Так что ты его забирай, и мне больше не показывай.
– Привет, Глеб, – сказал Вася. – Куда ты меня сватаешь?
– Погоди, – сказал Гиря. – После разберетесь. Ты, Глеб Сергеевич, вот что мне скажи: это правда, что ты женился, или еще не совсем?
Я вздохнул. Просто непостижимо, откуда Гиря всегда все знает?!
– Отстань от него, – буркнул Сюняев. – В каждой бочке затычка! Видишь, парень еще не обтерся в новой ситуации.
– А ты бы лучше помолчал, – строго сказал Гиря. – Я давал указание сватать, а женить еще не давал. Не было такого указания! Конечно, спихнул дочку на чужую шею, и делаешь вид, что задавлен скорбью.
– А-а.., – Сюняев махнул рукой и ослабил галстук. – Что с тобой говорить. Что ты понимаешь в отцовских чувствах. Спихнул… За юбку держал – без юбки удрала! Ты деду-то передай, мол все… Мол, уже того…
– Петр Янович! – возопил я. – Бога ради скажите – откуда?! Ведь и суток не прошло.
– Агентура донесла, – молвил Гиря самодовольно. – У меня везде свои люди. Чуть ты в дверь, а она уже звонит. Агентура, то есть.
– Ну, я не знаю.., – пробормотал я. – В морозильнике она сидела, что ли?
– Нет, она у тебя по квартире шастала и вазу разбила. Осколки-то собрали?
– Да собрали…
– Сохрани. Исторические осколки! – Гиря опять заулыбался и пояснил. – Мне Валентина еще вчера утром брякнула. Так, мол, и так, совратила-согрешила. Что, спрашивает, теперь делать?.. Я у ней вроде духовника. Да при таком-то отце могу ли я бедную девочку оставить? Нет конечно!
– Послушай ты, посаженный отец, – Сюняев сощурился. – Не ты ли эту акцию спланировал?