Кесарево сечение

– Хм.., – Сюняев нервно потеребил кончик носа. – Пожалуй, в этом есть некое противоречие.

– Именно, – подтвердил я.

– А, допустим, я напрошусь к тебе в гости – как она себя поведет?

– По моему, вполне лояльно.

– Думаешь? – в голосе Валерия Алексеевича превалировали нотки сомнения.

– Я в этом убежден.

– Ага… Она с тобой делилась? Я имею в виду…

– Да, кое о чем мы поговорили.

– И как она?

– Вполне.

– А что вообще поделывает?

– Пока планирует переставить мебель, а в ближайшей перспективе, как мне кажется, начнет реконструировать жилой фонд.

– Быть этого не может! Она должна целый день лежать на диване с книжкой, либо пялиться на экран.

– Думаю, это уже в прошлом.

– Фантастика! – заявил потрясенный Валерий Алексеевич. – Но ведь эти ее планы… Как следует их трактовать? Сколько она еще собирается э-э-э… обременять тебя своим присутствием?

Я подавил вздох и приступил к самому трудному.

– Валерий Алексеевич, – сказал я проникновенно, – я с сожалением вынужден констатировать, что вам придется обвыкнуться в новой ситуации.

– Какой ситуации? Обрисуй!

– Предыстория следующая. Валентина явилась ко мне, и, практически с порога заявила, что якобы, я подчеркиваю, ЯКОБЫ выходит за меня замуж.

На Валерия Алексеевича жалко было смотреть. Он мгновенно вспотел, начал шарить по карманам в поисках платка, не нашел и вытер лоб галстуком. Потом таки взял себя в руки.

– А ты? – поинтересовался он.

– Я, разумеется, возражал и настаивал на сохранении статус-кво хотя бы временно.

– А она?

– Она настаивала на своем.

– И что же ты?

– Я потребовал объяснений.

– И?!

– В ответ она предприняла ряд демаршей.

– То есть?!

– То есть, разделась до нижнего белья и разбила вазу.

– В каком смысле?

– Без всякого смысла. Случайно, а быть может, в сердцах. Я при этом не присутствовал.

– Понимаю.., – пролепетал сбитый с толку Валерий Алексеевич, ничего, как я понял, не понимавший. – Но что же дальше!

– Дальше – больше. Я варил кофе, она излагала свои взгляды на жизнь.

– В нижнем белье?

– Увы. Но что я мог поделать. Не одевать же ее силком!

– Действительно.., – пробормотал он. – Но, надеюсь, это тебя не сильно э-э… шокировало?

– К этому моменту я уже вполне оправился. Да и сам был в одних домашних брюках. Рубашку она измазала кровью, добытой из пальца с помощью осколка вазы. Мне пришлось извлекать из ее пятки другой осколок.

– Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! – заявил возмущенный до глубины души Валерий Алексеевич. – Кошмар какой-то…

– Нет, все выглядело вполне благопристойно и в рамках приличия. Палец и пятку я забинтовал. Но это бы полбеды…

– Что, были и еще какие-то э-э… обстоятельства?

Я вздохнул.

– Были, Валерий Алексеевич.

– Какие же?

– Слезы. Мне пришлось ее утешать.

– Так-так…

Мне показалось, что до него начало что-то доходить.

– Валерий Алексеевич, поймите меня правильно, – я опять вздохнул. – Я мог поддерживать имидж старшего товарища и умудренного опытом наставника только до определенной стадии. Я исчерпал все методы и способы, но… У меня, правда, был выбор – я мог связать ее и доставить в родительский дом. Но я на это не пошел в силу ряда причин.

На лице Валерия Алексеевича наконец-то отразилось прозрение.

– Ага! – произнес он. – Тут-то все и свершилось?!

– Буквально это я и хотел сказать, – подтвердил я.

Вообще говоря, внутренне я подготовился к любой реакции. Но не к этой.

– Так, – сказал Сюняев деловито. – Ну, хорошо. Оно и к лучшему. Ибо, чему быть, того не миновать. Это можно было предвидеть, хотя, признаться.., – он сокрушенно покивал. – Конечно, двадцать лет – что же ты хотел! По крайней мере, э-э… не под кустом, и не с кем попало.., – он погрустнел. – Да ничего особенного и не случилось. Просто дочь ЯКОБЫ вышла замуж.

Откровенно говоря, я пребывал в смущении. Надо было что-то говорить, и как-то соответствовать. А что можно было добавить к уже сказанному?

– Ну, хорошо, Глеб, – Валерий Алексеевич снова перешел в деловитую фазу, – ситуация изменилась. Но жить-то надо дальше. Хотелось бы узнать, насколько все это серьезно… Я могу о случившемся поставить в известность мою обожаемую супругу?

– Я могу сделать это сам.

– Не стоит. Будут слезы, истерика… Зачем нам это нужно?..

– Но ведь рано или поздно все всплывет.

– Может, всплывет, а может нет. Всяко может быть… А Валентина что собирается делать? Теперь-то дело сделано, можно было бы и назад возвратиться.

– Да, но она уже освоилась в новой роли, и как я успел понять, вполне удовлетворена ею. И потом, с моей стороны последуют возражения. Их, разумеется, можно не принимать во внимание, но все же…

– Ага! – перебил Валерий Алексеевич. – Имеется взаимное согласие и достигнут временный компромисс? Ты, Глеб, вполне отдаешь себе отчет в своих действиях?

– Ну, да… Я к этому и веду разговор.

– Занятно, занятно, – Сюняев обхватил подбородок. – Но ведь это надолго ли? У Валентины всегда иллюзии перетекают в планы, а планы – в отсутствие желания их воплощать… Но каковы же планы?