Керченское сражение. От Крыма до Рима

«Девятнадцатого числа сего месяца стоявшие с вос­точной стороны Очакова 2-мачтовые турецкие суда и один бомбардирский, в числе 11, снялись с якоря и, перешед на западную сторону крепости против фре­гата «Скорый», стали в линию, почему, как оный, так бот «Битюг» легли на шпринг и приготовились к дейст­вию. 21 числа в три часа пополудни, как скоро лежа­щий в линии неприятель из пушек и мортир учинил пальбу по судам нашим, то с оных было ответственно ядрами и брандскугелями. Началось сражение, в кото­ром с обеих сторон производился беспрерывный огонь до 6 часов, тогда фрегат «Скорый» по настоящему ноч­ному времени, имея расстрелянную форстеньгу и неко­торые повреждения в такелаже, отрубив якоря и лег под паруса, чтобы выйти из узкого места в Лиман; ему последовал и бот «Битюг»; когда суда наши приблизи­лись к Очакову, то крепостные батареи начали по ним действовать, а между тем неприятельские суда, сняв­шись с якоря, учинили погоню; фрегат и бот, допуская оные на ружейный выстрел, дали залп из ружей и пу­шек, чем, повредив многие суда, принудили их отсту­пить. При сем убито на фрегате 3 человека матросов и 1 ранен, выстрелов против неприятеля сделано 587. Яд­ра вынутые из фрегата весом 26- и 30-фунтовые».

Первый неприятельский натиск черноморские мо­ряки отбили. На следующий день двадцать пять турец­ких кораблей начали блокаду гребной эскадры Морд­винова в Лимане. Другая турецкая эскадра стояла на­готове у Западного побережья Черного моря, в Варне. Замыслы турецких флагманов состояли в том, чтобы разбить малочисленные русские эскадры по частям. Сначала сокрушить гребную флотилию, прикрываю­щую Херсон, а затем разгромить Севастопольскую эс­кадру, обороняющую подступы к Крыму. После этого высадить десанты в Кинбурн и Ахтиар и возвратить по­терянный Крым.

Если Османская Порта последние годы усиленно го­товилась к войне, чтобы взять реванш у русских, то российская армия на деле к схватке с Турцией была не готова. Потому-то стотысячная армия под предводи­тельством Потемкина вместо марша для штурма Оча­кова, ключа к Лиману, застряла у Елизаветграда.

Неутомимый в делах мирных, светлейший князь иногда впадал в хандру, когда в воздухе пахло поро­хом. Флот еще не оперился, всего дюжина кораблей и фрегатов, разных по боевой выучке. И все же Потем­кин решился дать урок туркам на море. Давно его грыз­ла скрытая зависть к графу Алексею Орлову, не давали покоя лавры героя морской виктории в Средиземном . море, титул доблестного графа «Чесменского».

В конце августа, в субботу, в Севастополь приска­кал запыленный курьер от Потемкина. Вскрыв дрожа­щими пальцами пакет, Войнович никак не мог разгля­деть плясавшие перед глазами буквы и передал рес­крипт адъютанту.

— Прочитай-ка, ты помоложе.

Пробежав скороговоркой титулы Войновича, Сеня-вин нарочито громко стал читать приказание светлей­шего:

— «Собрать все корабли и фрегаты и стараться про­извести действие, ожидаемое от храбрости и мужества вашего и подчиненных ваших, хотя бы вам погиб­нуть».

При последних словах Войнович невольно засто­нал, а Сенявин невозмутимо продолжал:

— «Но должно показать всю неустрашимость к на­падению и истреблению неприятеля. Сие объявите всем офицерам вашим. Где завидите флот турецкий, атакуйте его во что бы то ни стало, хотя бы всем про­пасть».

Опустившись в кресло, Войнович молчал, то и дело вытирая платком вспотевший лоб. Просительно глядя на Сенявина, спросил:

— Каково мыслишь наилучше исполнить приказ светлейшего?

Сенявин бодро ответил:

— Перво-наперво, ваше превосходительство, на­добно немедля пригласить капитанов. Тем паче дело к обеду.

Войнович приободрился:

— Истинно так. Оповести поживее и в кают-компа­нию не забудь распорядиться.

Выслушав рескрипт Потемкина, все сошлись в мне­нии — идти к Варне и атаковать турецкую эскадру. Войнович совсем обрел уверенность:

— Господа капитаны, прошу изготовить корабли к выходу в одни сутки, а утром послезавтра будем сни­маться с якоря.

Капитаны молча выслушали Войновича, а сидев­ший напротив Ушакова командир «Марии Магдали­ны» Тиздель недовольно поморщился:

— Ваше превосходительство, понедельник день не­счастливый для моряков, всем известна сия дурная примета.

Многие одобрительно загалдели, поддерживая из-деля. И только один Ушаков возразил:

— Почитаю, в деле воинском порядок определяет­ся уставом, а не причудами житейскими.

Видимо, возражение Ушакова, которого недолюб­ливал Войнович, решило дело. Флагман пожевал губа­ми. «Лишний вечерок не мешает повеселиться».

— Быть по сему, господа капитаны. Эскадра сни­мается с якорей рано поутру, во вторник.