Кентерберийские рассказы

Но тут остановлюсь, — ханжам сердиться

Дать повод не хочу, молчу о том,

Чем были заняты они потом, —

755 И в рай ли, в пекло ли попала Мая,

Вечерний звон их поднял… Я не знаю,

Судьба ль тому виной была, иль случай

Природы ли воздействие могучей,

Иль, может быть, стечение светил,

760 Особенных исполненное сил,

В чьей власти нежный пол сводить с ума

При помощи любовного письма

(Ведь все на свете свой имеет срок),

Лишь Бог нам это разъяснить бы мог,

765 Которому открыты все причины, —

Мне в эти нечего влезать глубины, —

Но верно то, что в этот день покоя

Лишилась Мая, жалостью такою

Проникшись к Дамиану, что о нем

770 Забыть была не в силах и о том

Мечтала лишь, чтоб излечить больного.

«Пускай меня осудят все сурово. —

Так думала она, — мне дела нет!

Ах, он дороже мне, чем солнца свет,

775 Его люблю, хотя б он нищим был».

Вовек всесилен состраданья пыл

Над благородным сердцем. Надо честно,

Однако же, признать, что повсеместно

Есть женщины, — их встретишь каждый день,

780 Чья грудь таит не сердце, а кремень.

Они погибнуть дали б Дамиану,

Ему елея не пролив на рану,

И этим бы на весь гордились свет,

Себя убийцами не сознавая, нет.

785 Больному Дамиану сострадая,

Письмо наутро написала Мая,

В котором изложила, не таясь,

Свои все чувства, про свиданья час

И место не сказавши ни полслова

790 Ему отдаться, мол, всегда готова.

И вскоре, улучивши миг желанный,

Она пошла проведать Дамиана

И под подушку сунула ему

Свое письмо. Не видно никому

795 Потом больному руку крепко сжала,

Поправиться скорее пожелала

И поспешила прочь уйти тотчас, —

За ней супруг ее прислал как раз.

Наутро встал с постели Дамиан,

800 Вдруг исцеленный от сердечных ран,

И быстро нарядился в пух и прах,

Чтоб отличиться в Маиных глазах.

Явившись к Януарию, поклон

Смиреннейший ему отвесил он

805 И всем улыбки расточал так мило

(Учтивость хитрая — большая сила!),

Что молодого всяк хвалил пажа

И милостью дарила госпожа.

Теперь от Дамиана перейду

810 К той повести, которую веду.

Высказывают некоторые мненье,

Что содержанье счастья — наслажденье,

И впрямь, старался Януарий мой

Наладить так своей всей жизни строй,

815 Чтоб полон был услады каждый миг:

По-королевски этот жил старик.

Все в доме было так заведено,

Чтоб наслажденье доставлять одно.

К усладам, коими он был богат,

820 Причислить надобно роскошный сад

С оградой каменной. Я б так сказал:

Тот, кто «Роман о Розе»586 написал,

Такой красы не описал бы. Слаб

Тут оказался бы и сам Приап,587

825 Хоть божеством садов его зовут,

Так был роскошен сад и дивен пруд,588

Над чьей водою лавр стоял, склонен.

Нередко Прозерпина и Плутон,589

Толпою легких фей окружены,

830 Плясали на краю его волны

И чудно пели, люди говорят.

Наш рыцарь Януарий этот сад

Облюбовал как место развлеченья,

И строго было всем без исключенья

835 Запрещено туда ходить; лишь он

Ключом, который был посеребрен,

В него калитку открывал порою.

Когда себя в долгу перед женою

Он чувствовал, тогда они одни

840 Там в летние прогуливались дни.

И доводил он до желанной цели

То, что доделать не успел в постели.

Так дни за днями весело текли,

Но кратко длятся радости земли

845 Для всех живущих под луною тварей, —

Узнал об этом скоро Януарий.

Непостоянный рок! Ты наделен

Не меньшей лживостью, чем скорпион:

Чаруешь нас блестящей головой,

850 Меж тем как жало хвост готовит твой.

Утеха плотская, коварный яд,

Чудовище, чей так приветлив взгляд,

А помыслы полны такою скверной!

Всех надуваешь ты немилосердно.

855 Тобой обласкан Януарий был,

Но вдруг удар твой бедного сразил:

На оба глаза он ослеп и с горя

Стал смерть молить за ним явиться вскоре.

Увы, в разгар любви и наслажденья

860 Утратил рыцарь Януарий зренье,

Причем стряслось несчастье это вмиг.

Свою судьбу оплакивал старик,

И вместе с тем ревнивый страх, что вдруг

Свою жену он выпустит из рук,

865 Так жег его, что был бы рад на месте

Он умерщвленным быть с женою вместе.

Его пугало, что она найдет,

Пока он дышит иль когда умрет,

Любовника иль мужа — он хотел

870 Навек ей вдовий навязать удел.

Но месяц миновал, потом другой,

И Януарий стал со слепотой

Своею примиряться беспросветной,

Понявши, что все жалобы тут тщетны.

875 Зато к жене глухая ревность в нем

Росла с неделей каждой, с каждым днем;

И до того дошел он, что жену

Не соглашался никуда одну

Теперь пускать, хотя бы даже в зал.

880 Повсюду он ее сопровождал,

При этом ни на шаг не отступая.

Немало это огорчало Маю,

Которая мечтала лишь о том,

Чтоб Дамиану угодить во всем, —

885 С такой она его любила силой.

И дни ее текли в тоске унылой.

С другой же стороны, и Дамиан,

Горюя, таял от сердечных ран:

Ему судьба не позволяла злая

890 Хотя б словечко молвить милой Мае

Об остроте своих любовных мук

Так, чтоб его не услыхал супруг,

Всегда присутствовавший тут же близко.

Друг с другом все же тайной перепиской

895 Они снеслись, — и стало ясно им,

Какими каждый чувствами томим.

О Януарий, было б мало прока,

Когда бы взор твой мог бежать далеко,

Как корабли. Трудней ли обмануть

900 Того, кто видит, чем слепца? Ничуть.

Вот Аргус,590 например. Вся сотня глаз,

Которыми он мог глядеть зараз,

Ведь не спасла его от ослепленья.