Кентерберийские рассказы

Точного источника этого рассказа критики не нашли. Наиболее близким по сюжету считается фаблио Жака де Бэзье «История мочевого пузыря священника» (начало XIV в.), где добродетельный священник, устав от домогательств нищенствующих братьев, завещал им «сокровище», которое он слишком ценит, чтобы расстаться с ним при жизни. После смерти священника открылось, что это его мочевой пузырь, из которого он предложил братьям сделать перечницу. Скорее всего, Чосер придумал финальный поворот сюжета сам, хотя не исключено, что нечто подобное могло быть в голландских источниках, которыми якобы пользовался Бэзье. Что же касается жанра, то все исследователи сошлись во мнении, что «Рассказ Пристава» представляет собой фаблио, хотя и здесь, как и в «Рассказе брата Губерта», тоже нет эротической мотивации действия персонажей. (Явно не монашеский поцелуй, которым герой награждает жену Томаса, тут не в счет.)

Как легко догадаться, главный герой рассказа — нищенствующий монах брат Джон, сильно напоминающий брата Губерта. Читатель сразу же видит героя в действии. Ловкий пройдоха и попрошайка Джон искусно пользуется своим красноречием, проповедуя и собирая подаяние одновременно:

Когда же красноречье истощалось
И прихожан мошна опустошалась,
Сказав «аминь», он шел в другой приход…

Лицемерие и жадность брата Джона как бы выворачивают духовные ценности наизнанку. Его призывы к милосердной любви скрывают хищный эгоизм, добровольно принятая бедность — ненасытную алчность, а псевдо-ученое толкование Писания — поиск собственной выгоды.

При этом Джон — вовсе не аллегорический персонаж, олицетворяющий жадность и лицемерие, типа Лицемера из «Романа о Розе». Он ведет себя достаточно правдоподобно и психологически убедительно. Зайдя в очередной раз в дом зажиточного крестьянина Томаса, где его всегда радушно принимали, брат привычным жестом сгоняет с лавки кошку и, удобно устроившись на ее месте, начинает свою проповедь. Его не смущает, что Томас тяжело болен и даже не может встать с постели, чтобы приветствовать гостя. Заказав у жены Томаса изысканный обед, брат Джон тут же заводит разговор о благе монашеского поста и воздержания. Лихо перетолковывая Нагорную проповедь Христа в свою пользу, он утверждает, что нищие духом — это, конечно же, монахи.

Равно как в древности, так и сегодня,
Кто, кроме нас, идет путем Господним?
Ведь мы, вершители Господня слова,
Не только слушать — исполнять готовы.
Наш голос сладок для Господня слуха,
Он нам внимает, верь мне, в оба уха.

Но все блестящее красноречие брата Джона направлено только к одной цели — выманить у Томаса деньги:

Я не хочу обманывать и льстить,
Молитву хочешь даром получить,
Но Бог не раз вещал, вещал стократы,
Что труженик своей достоин платы.

Речь брата льется плавно и дальше с большим числом назидательных примеров, с тем же красноречием и, в конечном счете, с той же корыстной целью. Постепенно терпение Томаса истощается, и он обещает Джону дар, беря с него клятву, что он донесет его до своей обители и там разделит его со своими двенадцатью братьями поровну. Джон, разумеется, согласен и охотно дает клятву. И тогда Томас приказывает ему:

Так вот, просунь же за спину мне руку
(Почто терплю я, Боже, эту муку?)
Пониже шарь, там в сокровенном месте
Найдешь подарок с завещаньем вместе.

Брат Джон повинуется Томасу:

Под ягодицы руку он просунул
И получил в ладонь горячий вздох
(Мощнее дунуть, думаю, б не смог
Конь ломовой, надувшийся с надсады).

Разъяренный брат Джон, который только что проповедовал воздержание от гнева, бежит с жалобой на Томаса в дом к местному помещику, где злую шутку крестьянина оценили по достоинству. Но что делать с клятвой монаха, обещавшего разделить «дар» Томаса со своими братьями? Казалось бы, неразрешимую задачу «задометрии» (ars-metrike) остроумно неожиданно решает малообразованный оруженосец Дженкин, предложив поместить братьев у колеса с двенадцатью спицами и заставить Томаса повторить свою шутку:

И вам, милорд, теперь должно быть ясно,
Что звук и вонь, из зада устремясь,
И поровну меж спиц распределясь,
Не обделят ни одного из братьев…