Кентерберийские рассказы

В портрете Священника совсем нет столь обычной для Чосера иронии — все здесь совершенно серьезно. Сатира же тут присутствует как бы подспудно, при неминуемом для первых читателей сравнении чосеровского доброго пастыря с хорошо знакомыми им по жизни многочисленными «наемниками», не радеющими о вверенном им стаде. В отличие от Священника, они часто бывали недобрыми и ленивыми, плохо образованными, ищущими личной выгоды и не помнящими о бедных и больных. Критика подобных «наемников» очень громко звучала в Англии в конце XIV в. Особенно усердствовали лолларды, постоянно клеймившие таких «наемников» в своих проповедях. Все это навело исследователей на мысль о том, не является ли и сам Священник лоллардом. Ведь в этом его обвиняет и Гарри Бейли, якобы «узнающий лолларда по запаху», в «Прологе Шкипера». Ученые ссылаются и на тот факт, что Чосер был хорошо знаком с некоторыми видными лоллардами и не мог не знать их учения. Однако поэт в данном случае, как и обычно, не захотел прямо сослаться на злободневные темы и оставил этот вопрос открытым. Образ доброго пастыря, нарисованный им в «Общем Прологе», имеет явно обобщенный характер, а «Рассказ Священника», помещенный в конце книги, тоже не содержит никаких моментов, специфически присущих идеологии лоллардов.

Вместе со Священником едет его брат Пахарь, на свой лад не менее идеальный персонаж, чем его родственник — добрый пастырь. Ученые предполагают, что этот образ мог возникнуть не без влияния очень популярной тогда поэмы Ленгленда «Видение о Петре Пахаре», где бесхитростный крестьянин Петр изображен как единственный человек, знающий, где искать правду. Пахарь у Чосера принадлежит к обеспеченной части крестьян, поскольку лишь немногие из них могли тогда купить плуг, значительно облегчавший работу земледельца. Не чуждающийся тяжкого труда Пахарь живет с миром в душе и в любви к ближнему Он на практике осуществляет евангельские заповеди Христа: он любит Бога от всего сердца и ближнего как самого себя. Родственные связи между Священником и Пахарем символичны: они как бы воплощают идеал гармонических отношений молящихся и трудящихся, на котором, по крайней мере теоретически, должно было держаться средневековое общество.

Портреты остальных паломников, появляющихся после Священника и Пахаря, вновь явно ироничны. Здоровенный Мельник с бородой в форме лопаты и бородавкой на носу, «откуда вырос пук щетины», принадлежит к классу зажиточных крестьян. В эпоху Средневековья мельники, имевшие своеобразную монополию на помол зерна, обычно славились жадностью и мошенничеством. Чосеровский Мельник — не исключение. Он ворует зерно и, не стесняясь, берет тройную плату за помол. Он буян и балагур, любящий рассказывать грязные истории. Перед его силой не устоит ни одна дверь: он с легкостью снимет ее с петель или выбьет головой. У него рыжие волосы, считавшиеся тогда, согласно поверьям эпохи, знаком обмана и предательства, и бородавка на носу, свидетельствующая о буйном нраве и похоти.1634 Громко играя на волынке, он едет впереди всей процессии, двинувшейся по направлению к Кентербери.

Бегло обрисованный Эконом (Manciple) вполне под стать Мельнику. Чосер называет его Manciple of a Temple, т.е. экономом одной из лондонских юридических школ, где он отвечает за поставки продовольствия. Поэт недвусмысленно дает понять, что Эконом — ловкий жулик, искусно подделывающий счета и способный «любого околпачить», каким бы ученым и сведущим тот ни был.

Третий в этой группе плутов — худой и вспыльчивый Мажордом. Собственно говоря, Чосер называет его Reeve, что значит Управляющий Имением, в чьи функции входило наблюдение за лесными и пахотными угодьями, хозяйскими амбарами, сбором урожая, помолом зерна и уходом за барским скотом. Соответственно в его руках находились все господские счета, которые он в нужное время представлял хозяину и проверявшим его аудиторам. По средневековым меркам это был очень важный пост, который чосеровский Управляющий, в молодости работавший простым плотником, занял благодаря своей ловкости и умению. За такими управляющими очень строго следили как аудиторы, так и «боявшиеся его пуще смерти» подчиненные, с которых он взимал пошлины в пользу хозяина. Нужно было обладать действительно недюжинными способностями, чтобы, подобно чосеровскому персонажу, путем хитрого обмана подняться из низов и суметь сколотить себе неплохое состояние, построив «красивый дом на лугу». Одетый в длинное полумонашеское платье, он едет на «сером в яблоках коне» последним, замыкая процессию паломников.

В портретах следующей пары персонажей откровенно доминируют сатирические черты. Это и неудивительно, поскольку теперь Чосер выводит на сцену двух явных «паразитов» на теле католической церкви — Пристава (Экзекутора) Церковного Суда и Продавца Индульгенций, которые в Англии XIV в. стали мишенью всеобщей критики и раздражения в обществе.