Келе

— Я вижу, ты выздоровел, Келе. Рад тебя видеть опять таким же сильным, большим и красивым, как прежде…

Келе будто и не слышал этих льстивых похвал.

— Трудные настали времена… голодно… холодно… — знай чирикал свое старый воробей. — В эту пору нам всегда тяжко приходится.

— Но ведь вы — народ сильный, выносливый… — не удержался от насмешки аист. Старый воробей растерянно умолк; смолкли и все остальные воробьи, обсевшие водопойную колоду.

— А если налетит Нерр, то нам теперь и спрятаться негде. Белый покров скрыл все кусты.

— Чего ты от меня хочешь? — блеснули глаза аиста.

— Ничего, Келе, ровным счетом ничего… Конечно, если бы ты нам позволил залетать к тебе в сарай, когда вдруг объявится Нерр-кровопийца… только в том случае… для ночлега нам и стог сена сгодится.

Аист помедлил с ответом. Конечно, Чури могли бы залетать в сарай и не испрашивая его разрешения, хотя, должно быть, побаивались Келе, когда тот стоял в дверях; с другой стороны, аист терпеть не мог ястреба со всеми его сородичами, а тех из них, что покрупней, так и вовсе остерегался. Боялся он и Шуо, сокола, тот, случалось, не щадил аистов, а орлы, так те прямо-таки охотились на них при перелете.

— Верно, Нерр и все его сородичи — гнусные убийцы, — кивнул аист. — В случае опасности можете залетать ко мне, я разрешаю.

Старый Чури упорхнул на край колоды, к своим собратьям.

— Длинноногий Келе — большой и красивый, — радостно зачирикал он, — Келе теперь нам защитник и друг…

— …Большой и красивый… — подхватила вслед за вожаком вся стая. — Келе сильный, и он наш друг…

И все же в полдень, когда появился Нерр, смертоносной молнией рассекая воздух, воробьиная стая пришла в замешательство. Часть воробьев метнулась к кустам, другие без оглядки кинулись в сарай, так что у ястреба была широкая возможность выбрать себе добычу. Но Нерр не стал выбирать, не стал попусту суетиться: он сразу наметил себе жертву, а затем… со стороны могло показаться, будто воробей сам залетел ястребу в когти и в тот же миг исчез без следа. Однако на этот раз ястреб, видно, был голоден, потому что едва только воробьи успели расхрабриться и выглянуть наружу, как ястреб опять тенью промелькнул у печной трубы, но тут Курри поднял переполох, и воробьи мигом попрятались в сарай.

Нерр в охотничьем азарте устремился было за ними, но в дверях сарая стоял аист, и Нерр от удивления застыл в воздухе.

— А тебе что здесь надо, Келе? Ну, прочь с дороги!

Взгляд аиста был холоден, как лед.

— Вольные птицы изгнали тебя, и ты предал волю, как эти грязнули Таш?.. — Ястреб задыхался от возмущения. — Вот я всем расскажу…

— Подойди-ка поближе, — аист сделал шаг вперед, — и я тоже кое-что тебе расскажу…

Ястреб парил в воздухе над сараем, и в глазах его бушевала неукротимая ярость.

— Стоит мне захотеть, и я сверну тебе шею, грязный пожиратель лягушек!

— Попробуй сверни! — кивнул аист, но Нерр знал, что это рискованная затея. Конечно, аист может и промахнуться, ну а если не промахнется и долбанет его своим острым клювом…

— Пачкаться неохота, — Нерр взмыл ввысь и пропал за сараем.

Весь двор пришел в необычайное оживление.

— Кря-кря-кря, — возрадовались утки, — победа, ур-ра! Нерр улетел не солоно хлебавши, Келе прогнал его, Келе храбрец!

— Храбрец, храбрец, — чирикали воробьи, — наш Келе храбрец, и он друг нам, воробьям…

Петуху это слышать было невмоготу, от гнева у него даже в глазах потемнело. В безудержной ярости он бил крыльями по заснеженной земле, а голову пригнул вниз, будто искал что-то. Но вот он воинственно вскинул гребешок и раскричался на весь двор:

— Ку-ка-ре-ку, уж если кто и храбрец, то это я… я и двор охраняю, и порядком заправляю… Я — самый важный, я — самый главный, ку-ка-ре-ку-у!!!

Пелена облаков редела на глазах, и вот в этот самый момент, вырвавшись на свободу, проглянуло солнце и засияло ослепительным светом.

— Большое Светило! — громко закукарекал петух. — Стоило мне только кликнуть, и оно тут как тут… — Куры в немом восторге обступили петуха, а хохотушки-утки так и покатились со смеху.

— Кря-кря-кря, он, видите ли, кликнул Большое Светило! Не иначе как у Курри от холода мозги застыли, а может, он стукнулся головой, когда от Нерра удирал без оглядки, ха-ха-ха!..

Но куры к ним не прислушивались. Они привыкли слепо верить петуху и к тому же твердо знали: без петушиного крика рассветов не бывает…

Солнце теперь уже окончательно выбралось из облаков, и бескрайние снежные просторы засверкали таким переливчатым блеском, какого аисту еще видеть не доводилось.