Кейдж

— Брэк! — вздохнул Кейдж, слезая с коня. Был бы кольт, пальнул бы в воздух. А еще лучше винчестер, у того голос громче.

Как ни странно, услышали. Повернулись, взглянули в упор… И он полюбовался. Мисс Репортаж при двух синяках, младший босс с кровавой юшкой на лице…

— Палатки будем разбирать?

Джордж Тайбби, сжав кулак, лизнул разбитые костяшки.

— Ты, Кейдж, погоди. Сейчас ее, суку, измордую и тобой займусь. Я тебя, сопляка, о чем просил? А ты им, кроликам долбаным, свечку держать нанялся!

Потомок кажунов, расстегнув плащ, снял шляпу, уложил на багажник. Очки поправил — и кивнул согласно.

— Рискни здоровьем, янки.

Босс, засопев, мотнул головой, словно бык, захлестнутый лассо. Сплюнул в грязь.

— Сволочи вы все!

Великолепная Лорен провела рукой по щеке, оскалилась недобро.

— А ты, Джорджи, не лезь без мыла, куда не просят. Иначе всем раззвоню, чем твой братец занят. Чего он меня, суку и подстилку, замуж берет? Да чтобы болтали меньше — про него и этого черномазого боксера. А о тебе, Джорджи, и болтать не станут. На тебя как сядешь, так и слезешь. Забыл?

Крис положил плащ на траву, снял пиджак, но внезапно вспомнил о письме от мисс младшей сестры.

— О'кей! Начинайте, а я пока разомнусь. Только скажи мне, Лорен, почему Камилла свадьбу отменила?

Спросил — и узрел столп соляной. Нет, два столпа.

— Твой подарочек, Джорджи? — наконец разомкнул уста один. — Ну все! Молись, ублюдок. Убью!..

— Да ты что, Лорен? — сдал назад второй. — Я ни сном ни духом! Честное слово!.. Кейдж, Кейдж, расскажи, что случилось!..

* * *

На обратном пути вновь пришлось глушить мотор, причем по той же причине. Прямо посреди грунтовки — разбушевавшийся мсье Бришо в образе мельницы. Руки-ноги вразлет, фуражка на затылке.

— Не пущу! Никого не пущу! Охранная зона, государственная тайна! Уберите свои бумажки, они фальшивые, на них печати не того цвета. Не пу-щу!..

С чего взбеленился dude, Крис уже понял — босс озаботился. А что случилось с Камиллой, нет. Только когда Лорен прочитала письмо вслух, до него наконец дошло. «Если Та, единственная, что в силах разлучить, все-таки разлучит нас…» Зато мордобой иссяк, так и не начавшись. Босс достал фляжку с виски, а мисс Бьерк-Грант, подумав, рассудила, что по поводу «так и слезешь» глубоко не права. Потом забрала письмо, обхватила голову руками и принялась перечитывать, вытирая грязным кулаком мокрые глаза. Джорджи поглядел на Криса и незаметно махнул рукой. Тот понял — и «пуф-ф-ф!» Но далеко не уехал.

— Меня не пускают? Да, меня не пускают! О-о-о-о! Меня не пускают к коллегам, к представителям свободной прессы! Нарушение конституции, всех законов сразу и попрание Декларации прав человека. О-ля-ля-ля! Сержант, никуда не уходите, сейчас я вас распну, а потом, когда напишу статью, вас распнет каждый сознательный француз. Трам-там-там-там! Крест вкопаем прямо здесь, купим гвозди в Америке и — тук-тук-тук! Вам уже страшно?

— Что? Угрожать мне? Мне?! Я, мсье, закон! Откуда я знаю, что вы журналист? Может, вы Арсен Люпен в маске? Вот-вот! У вас ухо отклеилось! Сейчас я его вообще о-тор-ву!

Крис пригляделся. А похожи! То-то dude ему сразу кого-то напомнил.

— Добрый день, мсье де Синес, — вздохнул он. — Если вы ко мне, то я уже здесь. А с остальными придется немного обождать…

«…Если Та, единственная, что в силах разлучить, все-таки разлучит нас…»

8

Говорить Мухоловка разрешила, но только шепотом. Марек и воспользовался, причем в полную меру.

Tiho, tiho…
Melko, melko
Polnoch' bryznula svincom, —
My popali v perestrelku,
My otsjuda ne ujdem[69].

Анна не возражала — это ей за Бодлера. А что русский не знает, сама виновата.

Лежали на матрацах, не посреди комнаты-каюты, а к стене-выставке ближе. Часть картин даже пришлось убрать. «Номер-один» под рукой, предохранитель снят. Что припас капитан, она так и не спросила. Может, только черный шарик-попрыгунчик, а может, и чего серьезней.

— Учебная тревога! — объявила она после ужина. — Ждем атаки условного противника. Время — приблизительно полночь. Приказ ясен?

У быстроногого и быстрокрылого на лице можно было прочесть все, но Анну это ничуть не смутило. Актер Жожо не испугался, напротив, озлился до синих искр из глаз. А когда уходил, оглянулся и языком прищелкнул.

Ja skazal emu chut' slyshno:
— Nam ne vyderzhat' ognja.
Povorachivaj-ka dyshlo,
Povorachivaj konja.

Лежать на полу было здорово, а от мысли, что Марек совсем рядом, руку протяни, и вовсе захватывало дух. Анна улыбалась, слушала стихи на незнакомом языке и смотрела на окно, что врезано в стену, возле которой лежали. В те, которые напротив, не влезешь: высоко, и уцепиться не за что.

На капитанской койке — свернутое одеяло. В темноте и спутать можно.

Kak my shli v nochnuju syrost',
Kak bezhali my skvoz' t'mu —
My ne skazhem komandiru,
Ne rasskazhem nikomu.