Кейдж

— Прокурору расскажешь. А я тебе, прежде чем ажанам отдавать, яйца раздавлю. У меня в этом деле, scheiss drauf, личный интерес. Ненавижу тех, кто бьет детей.

Апаш, попытавшись приподняться, застонал, провел пальцами по затылку.

— С ума сошли! Никого я не похищал, никого и пальцем не тронул. Мне требовалось за тобой, дочка, проследить. Ну, и напугать слегка, чтобы от кабаре отвадить. Я — Жожо, актер! «Эльза и Жожо. Апаш — танец смерти!» А ножи и все прочее взял по привычке, на всякий случай. Кто же его знал, что этот случай сзади подкрадется?

Секретный агент Мухоловка подмигнула верному Руди. Пошла вода по трубам!

7

Пройдет и зима, и весна вслед за ней,
  и весна вслед за ней,
И так за годом год, ряд томительных дней,
  ряд томительных дней…

Пластинку с песней Сольвейг он снял с проигрывателя, уложил в конверт, но никак не мог сообразить, куда лучше спрятать. Наконец, открыв книжный шкаф, пристроил поверх многотомника Элюзе Реклю. Долго хозяйничать Кейджу не пришлось. Набежали незнакомые люди, дальние родственники и наследники, намекнули без особых церемоний…

Вещи репортер перенес в дом Мюффа. Это случилось уже поздним утром, и он не увидел шрама над горизонтом. Но те, кто не побоялся взглянуть на небо в час рассвета, когда умерла Натали Кабис, в один голос уверили: растет. Не на половину еще, однако на осьмушку будет.

Но знаю — все равно ты вернешься домой,
  вернешься домой,
И я готова вечно ждать тебя, любимый мой,
  тебя, любимый мой.

За пустым столом в доме священника не поминали, не время еще. Сперва молчали, после заговорили, а затем и заспорили.

— Дети мои! — негромко молвил отец Юрбен. — Имейте уважение к почившим. Господу виднее, какой путь указать душе. Есть в конце концов, тайна исповеди.

Сержант Мюффа, небритый, но одетый по всей форме, покачал головой.

— Мадам Кабис не бредила. Я при исполнении, кюре, мне было сделано устное заявление в присутствии свидетелей. Я обязан выполнить то, о чем меня попросили.

Черный Конь всплеснул руками:

— Что вы говорите, Жан-Пьер! Несчастная почти двадцать лет ждала мужа. Неудивительно, что перед смертью она приняла мечту за явь. Чудеса случаются крайне редко, уж вы мне поверьте.

Кейджа в те минуты возле умирающей не было: ходил будить аптекаря. Поэтому он мог только слушать.

— А почему — сразу чудеса? — хмуро бросил Максимилиан Барбарен, за столом — четвертый. — Горазды вы, кюре, мракобесие разводить! Что Натали сказала? Что муж ее жив, только память потерял. Адрес указала, между прочим.

Сержант положил на столешницу блокнот, открыл, перелистал.

— Алжир, город Оран, улица Леона Гамбетта, дом… Назвала имена детей, имя его покойной жены. История, конечно, невероятная…

— Невероятная? — удивился мэр. — Вы, извините, Мюффа, молоды еще. А я воевал. Видел я тех, кто вернулся с Бойни Нивеля! А тех, кто не вернулся, до сих пор толком не посчитали. Что с лейтенантом случилось, если мадам Кабис поверить? Лицо обгорело, в госпитале приняли за другого, а памяти нет. Это в мирной жизни подобных совпадений не бывает, а когда за день от дивизии взвод остается, и не такие чудеса случаются. И без всякого вашего Господа, кюре, просто по статистике.

Отец Юрбен взглянул с укоризной.

— Моего Господа, значит? Не вашего, tovarishh? Стыд коммунистам не ведом, но, может, хотя бы поостережетесь? Всякой твари, даже красной, присущ инстинкт самосохранения… Допустим, это правда, хотя не представляю, откуда мадам Натали узнала о муже. Что дальше? Позовете его сюда, на свежую могилу, чтобы почувствовал себя дважды вдовцом? Это что, милосердие по рецепту Коминтерна? Делайте что хотите, я могу лишь молиться — за всех: и за живых, и за мертвых.

Крис не спорил, вспоминал. «Попросила одного — напоследок что-то узнать о муже. Хотя бы узнать…» На этот раз ткнули носом его самого — и прочих усомнившихся. Но иным и знамения мало.

Сольвейг узнала, но не дождалась.

В нашем краю тебя дождаться я должна,
  дождаться я должна,
А может, в небесах лишь нам встреча суждена,
  нам встреча суждена…[67]

* * *

«Дорогой мистер Грант! Очень рада была получить Ваше письмо…»

Очередное послание от мисс Камиллы Бьерк-Грант ему вручил Монстр, достав из прикроватной тумбочки. Старшая сестра не забывала о младшей. А вот Крис, сунув конверт в карман куртки, запамятовал о нем напрочь. Наконец, вспомнив, заставил себя прочитать, хотя представлял заранее, что там найдет. Его письма на одну страничку, невесты — на две. Абзацы выстраивались с газетной точностью: рада, здоровье, новости «Мэгэзин», новости вообще и так до заключительного «Ваша…» Прогноз погоды, правда, отсутствовал.