Каждый час ранит, последний убивает

Я погрузилась в прошлое, чтобы понять будущее.

Мы совершали восхождение на заснеженные горные вершины, погружались в глубь океанов. Я плавала с дельфинами и ела суши.

Я была даже на Луне и Марсе, говорила со звездами.

Сколько удивления, изумления. Сколько страха.

Сколько вопросов – и как мало ответов.

Я увидела, что люди умны. Что они храбры, храбры по-настоящему. Что в быту они трусливы. И глупы.

Но больше всего меня поразила их жестокость. Их чудовищная жестокость.

И больше всего меня возмутила несправедливость. А ведь я думала, что знаю о ней все.

Если бы меня кто-то сфотографировал в такие моменты, то, уверена, на снимках у меня был бы совершенно идиотский вид, открытый рот и вытаращенные глаза.

И все же, несмотря на то что я изучила всего за несколько недель, у меня по-прежнему остается чувство, что я ничего не знаю. Ни о жизни, ни о себе.

Совершенно ничего.

Тогда я выключаю телевизор, сажусь у себя в комнате, не включаю свет и думаю.

Зачем я нужна? Кому я могу пригодиться? Каков будет мой путь?

Думает ли еще обо мне папа?

Любит ли еще меня Вадим?

Мама, увидимся ли мы с тобой в другом мире, или это возможно только во сне…

Изри возвращается уже ночью. Я приготовила ужин и уснула у себя на кровати. Когда слышится звук поворачивающегося в замочной скважине ключа, я подскакиваю. Мне постоянно кажется, что я совершила какой-то проступок. Что я скрываюсь, прячусь от преследования. Так странно иметь право находиться в комнате, спать на кровати. Мне к этому никак не привыкнуть.

– Тама?

– Я тут!

Я иду к нему в гостиную и смотрю, как он снимает свою кожаную куртку.

– Где ты был? – спрашиваю я с улыбкой.

Он странно на меня смотрит, и я инстинктивно добавляю:

– Я просто хочу знать, хорошо ли ты провел день!

– Нормально, – говорит он. – Налей мне стаканчик.

Я беру из бара бутылку виски и иду в кухню за льдом. Наполовину наполняю стакан, как любит Изри, добавляю лед и отношу ему.

– Смотри, – говорит он, показывая на три больших пакета в прихожей.

– Что это?

– Сюрприз!

– Мне?

Он кивает и, улыбаясь, говорит, что я могу пойти посмотреть.

Это одежда, которую он купил специально для меня. Джинсы, футболки, свитера, платья, юбки… У меня никогда еще не было столько подарков одновременно! Среди вещей есть даже очень милое нижнее белье, что меня немного смущает.

– Нравится?

– Да, спасибо. Большое спасибо!

– Не будешь теперь таскать мои шмотки! – добавляет он с мягкой улыбкой.

Я рассматриваю подарки, когда он подходит и встает за мной. Прямо у меня за спиной. Кладет руки мне на плечи и легонько разворачивает. Потом прижимает к себе и дотрагивается до лица. Целует в шею, и я закрываю глаза. Мне ужасно не по себе, как будто Изри начал говорить на неизвестном мне языке. Меня обуревают противоречивые чувства, меня бросает то в жар, то в холод. Его руки скользят мне под футболку и гладят спину.

Я говорю себе, что ему не следует этого делать, что мне не следует хотеть, чтобы он это делал.

Я думаю о своем отце, о том, что бы он подумал, если бы увидел меня в объятиях мужчины.

Изри шепчет мне, что я красивая, что он меня хочет. Он знает, что он первый, и говорит, что я не должна бояться, что я должна расслабиться.

Расслабиться с ним.

* * *

Этой ночью я спала в комнате Изри. В его кровати. Он мне сказал, что теперь я буду спать здесь каждую ночь.

Утром, когда я проснулась, он уже ушел. Не знаю, во сколько он вернется, но уже по нему скучаю.

Я знаю, что это плохо, потому что я слишком юная и мы не женаты. Мой отец был бы против. Однако этим утром я грущу. Просто мне кажется, что я стала кем-то другим. Другой Тамой.

Ночью было и приятно, и сложно. Я всегда спрашивала себя, как это – спать с мужчиной. Теперь я знаю.

Это больно.

Но было не только больно. Были желание и эмоции, к которым я не была готова. Я думала, что мое тело на них неспособно. Изри сказал, что это нормально, когда в первый раз больно, что потом будет приятнее. Намного приятнее. Он знает обо всем этом лучше, чем я, поэтому я ему доверяю.

Я с нетерпением жду его возвращения. Чтобы он меня обнял, прижал к себе.

Потому что для меня он – весь мир.

Он спас меня от смерти, от тирании. Я всем ему обязана.

Раньше я принадлежала его матери. Теперь я принадлежу ему. И я готова ради него на все.

Этим утром, лежа в смятой постели, я говорю себе, что хочу жить с ним. И что я могла бы ради него умереть.

58

Накануне он поцеловал ее и ушел. И Тама его ждет.

Еще одна ночь без него, еще один день в одиночестве.

Но Тама на него не сердится. Она не чувствует себя вправе чего бы то ни было от него требовать. От него или от кого-нибудь другого. Ей и так кажется невероятным, что она свободна. Свободна, хоть и заперта в квартире. Что такой мужчина, как Изри, заинтересовался такой бедной девушкой, как Тама. Бывшей рабыней, которая все умеет, как ей часто повторяли.

Тама ведет себя так, словно Изри вот-вот должен вернуться домой. Вечером она сварила ужин, который постепенно остыл. Потом приготовилась ко сну на случай, если он вернется среди ночи.