Каждый час ранит, последний убивает

В голове все так странно переплелось. В один большой клубок.

Когда я смотрю на Таму, то не знаю, кем я хочу быть. Кем хочу стать.

60

Когда Тама просыпается, Изри завтракает на террасе. Она подходит к нему, обнимает и садится напротив.

Сентябрь подходит к концу, но еще дарит людям немного тепла уходящего лета.

– Тебе сегодня снился кошмар, – говорит Тама. – Я слышала, как ты кричал.

– «Кричал»? Не смеши!

– Правда.

– Тебе почудилось, – бросает Изри.

Он закуривает и надевает солнечные очки. Как будто не хочет, чтобы Тама видела его глаза.

– Думаешь, я смогу скоро пойти в школу?

– Зачем? – вздыхает молодой человек. – Тебе тут плохо?

– Нет, но…

– Посмотрим. Пока что я не хочу, чтобы ты без меня выходила из квартиры. Ясно?

– Да.

Она быстро съедает бутерброд и делает еще один.

– Я умею читать… и даже писать, – гордо говорит она.

– Серьезно? Кто тебя научил?

– Сама, у Шарандонов.

Тама рассказывает о книгах, тетрадках, о том, как проводила за учебой ночи. Похоже, Изри под впечатлением.

– И хорошо. Видишь, тебе не нужно ходить в школу. Если тебя остановят на улице, а ты без документов, то отправят первым же рейсом в Касабланку, – врет он. – Тебе этого хочется?

Она чуть медлит с ответом.

– Тебе этого хочется? – повторяет Изри, повышая голос.

– Конечно нет. Я хочу быть с тобой.

– Так-то лучше… Вечером я пригласил домой друзей. Приготовишь что-нибудь вкусное, о’кей?

– Чего бы тебе хотелось?

– Всего понемногу, ты так один раз у матери делала.

– Хорошо, но нужно кое-что купить.

– Раз ты умеешь писать, напиши мне список. А я пока в душ, – добавляет он, поднимаясь. – Идем?

* * *

Когда мы занимаемся любовью, Изри часто повторяет: «Ты моя».

Повторяет и ждет, что я ему отвечу. Да, да, я его.

Если необходимо кому-нибудь принадлежать, я предпочитаю принадлежать ему.

Изри говорит, что «заниматься любовью» – устаревшее выражение. Он смеется, когда я так говорю! Надо говорить «трахаться». «Занимаются любовью» в книгах или фильмах. Вышло из моды. Но мне кажется, что это красиво.

Пришла осень, идет дождь. Но в этом году меня это не удручает.

Мне по-прежнему нельзя выходить из квартиры, но иногда Изри берет меня с собой в ресторан, в кино или в магазины. Я открываю для себя окружающий мир, держа Изри за руку. Как хорошо, что он рядом. Когда я с ним, мне никто и ничто не страшно.

Изри все уважают. Мне даже кажется, что его боятся.

Он выбрал меня, и я этим ужасно горжусь. Может быть, потому, что до него меня выбирали как предмет, как рабочую лошадь. Потому что я могла быть полезной, конечно, а не потому, что я – это я.

Все женщины обращают на него внимание, и он тоже часто смотрит на женщин. Но большую часть ночей он проводит со мной. Да, иногда он не ночует дома. Думаю, из-за работы, так что это не страшно.

Недавно, убираясь в шкафу, я нашла сумку с пачками банкнот. Я не пересчитывала, но денег там было много. Не знаю, почему он держит столько наличности в квартире, но спросить не посмела.

Изри не любит вопросы. Ему нравятся тайны, загадка. От этого он становится еще более притягательным.

Я попыталась снова заговорить о школе, и он вышел из себя. Сказал, что я могу купить какие угодно книги.

С каждым днем я узнаю его все лучше и лучше. Он умен и очень начитан. Гораздо больше, чем я, что несложно, поскольку я совершенно необразованна. Он интересуется многими вещами, и мне никогда не достичь его уровня.

Рядом с ним я учусь. Становлюсь другой Тамой. Становлюсь женщиной.

* * *

С каждым днем она становится все красивее, расцветает.

Она совершенно не осознает своей притягательности, и это делает ее еще милее. Она не понимает, что красива, чувственна.

В ней сохраняется что-то неиспорченное. Хотя именно я лишил ее невинности.

И лишаю каждую ночь.

Тама как наркотик. Мощный, опьяняющий. Ни одна девушка не производила на меня такого впечатления.

Она готова ради меня на все. И такое благоговение сильнее любого возбуждающего средства.

* * *

Изри не верит в Бога. Он говорит, что богов придумали для пугливых и трусливых людей. Для тех, кому нужен поводок и накатанная колея.

Изри хочет жить свободным.

А я не знаю, что и думать. Свой лагерь я еще не выбрала.

Сейчас я глажу его рубашки. Поставила доску в гостиной, так я рядом с ним. Глажу и поглядываю на него. Он читает книгу, какую-то фантастику. Удивительно, но мне никогда не надоедает на него смотреть.

– Я бы хотела написать отцу и тете, – говорю я ему.

Он отвечает, даже не подняв голову:

– Хочешь гадостей про мать написать, да?

У меня бешено колотится сердце, как каждый раз, когда мне кажется, что ему что-то неприятно.

– Нет! Но…

– Хотя ты права, Межда – просто сволочь.

Я почти в шоке от того, как он говорит о собственной матери.

– Но это моя мать, – добавляет он. – Я ее не выбирал, и другой у меня нет.

– Я не буду говорить о ней дурного, – успокаиваю я его. – Мне бы просто хотелось рассказать им, что у меня все в порядке. Рассказать, как дела, понимаешь… Потому что Сефана моему отцу столько про меня наговорила. И твоя мать тоже. Она даже придумала, что я забеременела от кого-то и сделала аборт!

– И написала это? – удивляется Изри. – Но зачем?