Каждый час ранит, последний убивает

– Ну что ты… Тебе удалось залезть в ванну?

– Я… Я помылась в кухне. Я привыкла…

– Ты никогда не принимала душ?

– Принимала. По понедельникам у Маргариты. Больше мне нигде не разрешали.

Изри хмурится.

– А здесь можно, – говорит он. – О’кей? И если хочешь, то и ванну прими!

– Хорошо.

– Я купил тебе шампунь, гель для душа и кучу девчачьих причиндалов! Надеюсь, понравится… Хочешь есть? Я принес пиццу.

Тама улыбается и гладит его по щеке. И в этот момент понимает, что она наконец пересекла черту, отделяющую ее от настоящей жизни. Хотя страх все не проходит. Она снова и снова говорит себе, что все закончится. Что ничто не может длиться вечно. И она боится того дня, когда ей придется вернуться туда, откуда она пришла. Того дня, когда ее выгонят из рая и она снова попадет в ад.

Того дня, когда она станет той, кем всегда была.

Рабыней.

– А этот кошмар надо выбросить, о’кей? – добавляет молодой человек.

– Какой «кошмар»?

– Это, – отвечает он, указывая на Батуль.

* * *

Уже пять недель, как я у Изри. Теперь я могу обходиться без помощи. У меня еще остаются следы побоев, тело сильно болит, но я в состоянии самостоятельно передвигаться и использовать обе руки. Шину с пальца мы еще не сняли, потому что Изри считает, что с этим надо немного подождать.

Он работает не все время. Иногда он целыми днями остается дома, иногда я его совсем не вижу.

Он много курит и довольно много пьет. Но, в конце концов, могут же у него быть недостатки.

Этим утром его нет. Он ушел вчера во второй половине дня и вечером домой не вернулся. Он предупредил, что так может быть, поэтому я не слишком волнуюсь.

Я завтракаю; очень непривычно заботиться о себе, а не о других. Потом я вижу, что на полу в ванной лежит груда грязного белья. Я стираю и развешиваю белье на террасе. Сегодня солнечно, так что этим можно воспользоваться. После стирки я убираю у себя в комнате, потом в комнате Изри. Я внимательно изучаю книги на полке и беру одну, которую прячу у себя в ящик прикроватной тумбочки.

Что же касается Батуль, мне не хватает храбрости выбросить ее в мусорное ведро, как просил Изри. Но чтобы он ее больше не видел, я кладу ее в дальний угол шкафа.

В конце я навожу порядок в квартире, пропылесосив в каждой комнате. Я спрашиваю себя, кто здесь убирал, пока не появилась я. Может быть, Межда? Что-то не верится. Она для этого слишком ленива!

В квартире чистота, и я иду на террасу. Мне не надоедает там сидеть. Оставаться часами, когда выходит солнце. Я читаю, а потом засыпаю.

Учусь ничего не делать. Учусь тому, что у меня есть на это право.

Когда Изри уходит, то закрывает квартиру, а ключей у меня нет. Но я не чувствую себя запертой, как раньше. Потому что здесь мне хорошо.

И каждый вечер перед тем, как уснуть, я молюсь, чтобы он не отправил меня обратно к своей матери.

Чтобы оставил у себя.

Он обращается со мной так хорошо, как никто и никогда не обращался. Конечно, кроме Маргариты.

Иногда он странно на меня смотрит… Как будто я его волную, как будто он чего-то от меня ждет, но не осмеливается сказать. Не знаю, что он собирается делать, но мне кажется, он хочет, чтобы я осталась.

Я надеюсь, что он хочет, чтобы я осталась.

Иногда, когда его нет дома, я часами смотрю телевизор. Как будто мне поставили капельницу и постоянно впрыскивают большие дозы информации и картинок. Часто от этого у меня кружится голова. Сильно кружится, погружает в водоворот.

Благодаря репортажам я узнаю о мире, ведь до этого я открывала его для себя только с помощью книг.

Через огромный экран я путешествую по дальним странам, слышу смех и вижу слезы их жителей. Хожу в их церкви, храмы или мечети. Прикасаюсь к их нищете или богатству, голоду или пресыщенности, наводнениям или засухе. Смотрю на их капризы и терзания, на припаркованные у дворцов роскошные машины и деревенские повозки, которые возят животные.

Я видела, как одни дети рылись в куче отбросов, а другие в это время спали в мягкой постели.

Я чувствовала, как тают ледники, как горят девственные леса. Я видела, как с поверхности Земли исчезают люди и звери.

Я слышала доказательства того, что на Земле когда-то жили динозавры, но никто еще не доказал, что с небес за нами наблюдают боги.

Я обучилась разным ремеслам, подцепила всякие болезни, была на приемах у психолога. Играла на пианино, на виолончели, на арфе, проигрывала в шахматы, а в боксе во втором раунде меня нокаутировали. Я водила машины, самолеты, руководила проектами.

Узнала, что такое преступление, убийство, мошенничество. Секс, наркотики, любовь, депрессия и траур.

Сначала мне хотелось денег, потом они стали мне противны. Но я продолжала их желать.

Я поняла, что родиться женщиной – не самая большая удача.

Я избежала войн, подписала несколько мирных договоров, хранила минуты молчания и кричала «ура».

Я ходила на демонстрации, была среди тысяч протестующих, голосовала, сохраняла нейтралитет. Меня подавляла диктатура, один раз я умерла от бомбы в машине. Меня сажали в тюрьму, я уходила из дому.

Мне говорили, что надо держаться, подчиняться. Что есть законы, но они не для всех.