Каторжанин

— Мне стыдно… — честно признался японец. — Стыдно своего малодушия. Хотя я только следовал своим убеждениям. Вы знаете, я с Окинавы, вышел из простой крестьянской семьи, в шестнадцатом веке переселившейся туда из Китая. Самураев меня учили ненавидеть с самого детства. Но мне всё равно стыдно. И я не знаю, что мне делать дальше.

— Хотите, я вас отпущу?

— Куда? — японец грустно улыбнулся.

— К своим. Уверяю, никто не узнает о тех услугах, которые вы нам оказывали.

— Они для меня уже не свои, — решительно мотнул головой прапорщик. — Лучше убейте меня.

Я ненадолго задумался. Надо же какой совестливый предатель попался. Но парень вроде неплохой и может ещё пригодится — без переводчика трудно.

— Убить — никогда не поздно. Попробуйте ещё раз прислушаться к себе. Если что, я заберу вас в Россию.

— Как на меня там будут смотреть после того, что японцы творили с русскими людьми?

— В первую очередь, как на человека. Русские умеют прощать.

Последним допрашивал майданщика — он выжил, каким-то загадочным образом, я вместо спины прострелил купцу задницу. Особо разговаривать с ним было не о чем, просто хотелось посмотреть в глаза.

— Чего смотришь? — зло процедил мужик, валяясь на боку.

— Да вот в глаза твои гляжу, вроде человек как человек, а на самом деле Иуда.

— Я тебя предавал?

— Родину ты предал. Народ свой предал.

— А что я хорошего от той Родины выдел? — брызгая слюнями, в бешенстве заорал майданщик. — Чтобы вы все сдохли, сволочи!!! Ненавижу-у-у!!! Народ? Быдло! Скоты! Твари…

— Убрать… — я в который раз пожалел, что не взял с собой бухарского палача. — Но не вешать, просто привяжите к дереву подальше в лесу. Зверью тоже надо что-то кушать.

Барон не отходил от меня ни на шаг, видимо мучился от любопытства, что же я ему такого страшного поручу. Но его черед дошёл только глубокой ночью.

— Какие у вас были планы, Шарль, до того, как вы встретили нас?

— Я завершил свою экспедицию, — сообщил француз. — И следовал в Александровск, чтобы оттуда с любой оказией переправиться в Россию, а затем отбыть во Францию. Оказию собирался требовать у японцев, пригрозив дипломатическими неприятностями. Думаю, они бы не отказали, так как очень боятся испортить отношения с Европой. Но как все это соотносится с вашим поручением?

— Так случилось, Шарль, что о нас в России никто не знает, и там считают факт оккупации Сахалина уже свершившимся. Не сомневаюсь, что японцы этим воспользуются на возможных предстоящих переговорах. Но пока на острове действует хотя бы одно российское подразделение, аннексия незаконная. Так вот, ваша задача не дать нам остаться безвестными, то есть сообщить российским властям. Но и это не всё… — я положил руку на массивный сверток. — Здесь материалы о зверствах оккупантов на острове. Фото, свидетельства очевидцев, признания самих японцев и так далее. Всё это надо предать огласке, передав в независимую европейскую прессу. И чем быстрее, тем лучше. Увы, кроме вас, у нас нет других способов передать материалы на материк. Может показаться, что поручение простое, но представьте, что с вами сделают косоглазые макаки, если найдут эти документы?

— Не посмеют… — пренебрежительно бросил барон. — Хотя… — он задумался. — Азиаты способны на всё.

— А ещё, нам необходимо, чтобы вместе с вами на материк переправился капитан Стерлигов, у него будет своя задача. Ну… скажем, под видом вашего слуги.

При этих словах, уже поморщился сам Стерлигов.

Француз долго отбрыкивался, очень уж ему хотелось остаться с нами, но в конце концов согласился.

Ну что же, теперь можно воевать спокойно. Шарль не из породы предателей, если уж он взялся — то сделает. За две своих жизни, я научился разбираться в людях.

Пленных повесили ещё ночью, майданщика привязали к дереву, рядом с трупами, которые оттащили в лес.

А с рассветом, мы совершили ускоренный марш и вошли в Дербинское.

Глава 19

Часть бойцов и обоз двинулись пешим ходом, а остальных я посадил на лошадей и совершил ускоренный марш — так как обстановка могла измениться в любой момент.

Барон Д`Айю и Стерлигов отправились с нами, они в Александровск поедут уже из Дербинского, благо оттуда почти прямая дорога.

С пешими оставил старшим мичмана Максакова — у моремана при виде лошадей наступала тихая паника.

На походах к Дербинскому никаких постов разведчики не обнаружили. Но в посёлок мы заходили со всеми предосторожностями, с двух сторон — моя здоровая паранойя настоятельно требовала перестраховки.

Часть своего срока штабс-ротмистр отмотал именно в здешней тюрьме, так что сам посёлок я знал неплохо — на работы нас почти всегда отправляли без конвоиров. Тюремное начальство прекрасно понимало, что бежать некуда.