Катешизис

Авель взглянул на свою отару. Овцы и бараны мирно паслись, пощипывая зелёную траву, оводы жужжанием разрезали воздух, небо оставалось чистым и прозрачным. Но вот на душе у молодого человека было скверно. Слова брата его больно покоробили и продолжали разъедать настроение.

— А ты знаешь, - заговорил он язвительно, - что, зачав тебя, наши родители были изгнаны из САДА, где жили, не зная забот и тягот. А как только произошло зачатие, господин проклял их и изгнал. Знаешь, да?

Конечно, Каин знал все, что сказал ему брат. Более того, он сам рассказал о том Авелю. Однажды, когда, устав, от трудов праведных, первый сын Адама и Евы, обессиливши сел на землю, вопрошая, кончится ли когда-нибудь повседневная тягота работы, Змей поведал Каину о том, что произошло с его, Каина, родителями, и почему теперь он, Каин, его отец и мать в поте лица должны были добывать свой хлеб. Каин же принял всё на свой счёт. Знание томило его, терновым кустом разрастаясь в груди, вонзаясь шипами в сердце. Он заставлял себя работать до изнеможения, что бы не чувствовать боли, причиняемой ощущением собственной вины Он счёл себя виновным в произошедшем. Своё рождение на свет. Своё зачатие. Хотя, на самом деле, Адам и Ева точно уж не думали о ребёнке, когда обнимались под яблоней. Но таков уж человек. Надо ему взвалить на плечи груз вины и влачить его по жизни, превозмогая боль и усталость. В тоске человек настоящий. И что бы её почувствовать – из пальца он эту тоску высосет, чувством вины приправит и будет всю жизнь смаковать. Становясь при этом ещё терпимее и сильнее. Но оставаться один на один с тоской, порой, невыносимо, Хочется поделиться ею, сбросить накопившийся непосильный груз. Хотя бы ненадолго. На чуть-чуть. И Каин рассказал Авелю о своём, о человечьем. Авель выслушал его тогда, похлопал по плечу и посоветовал забыть всё. Сам же намотал на ус, найдя, где тонко у Каина. И иногда, когда уж совсем был на брата раздосадован – наносил удар ниже пояса.

Ах! Кольнуло у Каина в груди. Он прекратил работать, посмотрел умоляюще:

— Ну, зачем ты так, Авель.

— Что значит, зачем? - злорадствовал Авель, - нет уж, если мне будет угодно, я тысячу раз повторю сказанное!

— Почему тебе доставляет удовольствие делать мне больно? – прохрипел Каин.

— Удовольствие? Ну, да, удовольствие, – согласился Авель, словно прислушался к себе. - Да потому, что я умнее тебя, красивее, богаче духовно. Вот так-то, - скривился Авель, пытаясь достать языком, застрявшее между зубов волокно бараньего мяса, которым завтракал пару часов назад.

Каин едва сдерживал слёзы

— Я же не спорю, брат, что виновен. Зачем ты так?

— А затем, - сплюнул Авель на землю, - затем, что ты злой, невнимательный и бесчувственный.

— Хорошо, хорошо, - согласился Каин, - я постараюсь исправиться. Ты, Авель, самый добрый, самый умный, самый красивый, самый нежный. А теперь иди, иди, пожалуйста, работай. Оставь меня.

— Хм, - Авель довольно хмыкнул.. Он спрыгнул с забора и бодрой походкой направился к овцам. На встречу ему, из кустарника купины выполз Змей

— Здравствуй, Авель, - поднял он голову от земли.

— А, это ты, привет. Опять подслушивал?

— Мальчик мой, мне не нужно подслушивать. Я просто слышу.

— Ну, и что же ты услышал на этот раз? – остановился младший брат, уперев руки в бока.

— Нельзя так, мой мальчик. Ты делаешь больно Каину. Ты же прекрасно понимаешь, что он невиновен. Так, как ты, братья не поступают.

— Ничего, - махнул рукой Авель, - пусть помучается, может, добрее станет.

— Я думаю, - шипел змей, - что он гораздо добрее, чем ты считаешь.

Авель рассердился. Он не любил, когда кто-нибудь, ему перечил:

— А мне наплевать, что ты думаешь. У меня есть своё мнение. Убирайся с дороги, разноцветный червяк!

Змей тоскливо вздохнул. Он понимал, что тут спорить бесполезно. За время существования человека Змей понял, что тот - непредсказуемое, алогичное, взбалмошное существо, прямо как его создатель. Разум человеческий далёк от сердца, а сердце от разума. Поэтому, одномоментно, пользоваться и тем и другим человек не может. И к глупостям человеческим Змей выработал терпимое отношение, как к неизбежному злу.

— До свидания, Авель.

— Вали, - огрызнулся молодой человек и вприпрыжку побежал к отаре.

Когда Змей подполз к наделу Каина, он увидел, что тот сидит, прислонившись к забору, и плачет. Плачет навзрыд. Змей не стал его окликать. Пусть плачет, подумал он. Слёзы не дают зачерстветь, засохнуть душе. Превратившись в голубя, он взмыл в небо, покружил над пашней и лугом и улетел к горизонту.

Прошёл день. Но не прошла злость на Каина, не дававшая Авелю покоя. К вечеру, он погнал своих овец прямо на надел брата.. Каин в сердцах отбросил мотыгу к изгороди, замер и исподлобья смотрел, как Овцы и Бараны растаптывают своими копытцами его труд.

Когда отара прошла, Авель подошёл к брату:

— Что-то не так? – спросил тот, ухмыляясь.

— Ты мне больше не брат, - прошептал Каин, вскочив и сжав кулаки.

— Что-что?

— Ты мне больше не брат, - повторил он громче и увереннее.

— А ты мне и подавно, - ухмыльнулся Авель.