Катешизис

— Твой вопрос справедлив, друг мой. У человека ум и душа разделены. Уж не знаю, почему так получилось. Мы как-то с Адамом болтали, он спрашивал о продуманности и совершенстве, считая, что я сотворил совершенную модель мира. Но он ошибался, как раз несовершенство мира и состоит в том, что душа человеческая и его разум раздельны, и словно сами по себе живут. Не смог я у человека достичь гармонии в построении. Наверно, потому что по своему образу и подобию лепил.

Змей, словно загипнотизированный, смотрел куда-то сквозь пространство.

— Непонятно, чего же ты в человеке такого наделал, что мешает его правильному построению? Что разделяет его душевную часть и часть ментальную? Ты ведь, если я понимаю правильно, только с человеком натворил подобное, только в нём видишь угрозу настоящему миру?

— Н-да, именно в человеке. Есть у меня одна мысль по этому поводу, не знаю, насколько верна она, – задумчиво произнесло Что-то.

Порыв ветра сбил с деревьев сада несколько яблок, те с глухим стуком попадали на землю в ожидании Ньютона.

— Всё, что в настоящее время находится на Земле, может вмещать душу, но человек, как я уже говорил, не просто её содержит, а, как бы, взращивает её, он словно почва питающая. Дальше непонятнее, - Что-то подбирал слова, - я создал всё из ЧЕГО-ТО, угу? – Ждал Что-то подтверждение понимания его слов Змеем.

Тот молчал.

— Единственного себе подобного сделал человека. Но! Я не учёл, что сам-то появился из НИЧЕГО. Теперь же НИЧЕГО исчезло, оно существовать не может. Человека я делал из ЧЕГО-ТО. Понимаешь? Материальчик не тот, - пояснил Что-то.

— Понимаю. Отчего же. – Ворчал Змей. – Вначале делаем, потом думаем. А ещё говоришь: «Вначале было слово…». И какие теперь последствия, уважаемый?

— Хм, последствия? - переспросил Что-то. – Ты видел, во что он заворачивал ребёнка?

Змей оторвал плоскую голову от земли и посмотрел на людей.

— Заметил, - сказал он, - меня это тоже смутило.

— То-то и оно.

— Что ты собираешься делать?

— Ну, для начала, организую обряд жертвоприношения. Пусть некоторых животных убивают как бы законно и…

— Хорошо, хорошо, с этим понятно, - перебил Змей, - но всё-таки, что же происходит?

Что-то мрачнело тучей в небе, возникшей, словно, ниоткуда.

— Творение – я думаю, - говорило оно медленно и тихо, - это движение от исходного в бесконечность. Если исходное НИЧТО, то творение состоит в порождении ЧЕГО-ТО.

— Ты хочешь сказать, - перебил Змей, - то, что если в начале было ЧТО-ТО, дальнейший творческий процесс будет означать движение к НИЧТО?!

— Точно, дорогой мой друг. Всё, к чему теперь будет стремиться человек, заполняя свою пустоту – это порождение разрушения и смерти. Как бы ни казалось ему, что он созидает.

Змей вздохнул. Посмотрел на солнце, приподняв голову. Окинул взглядом небо, вновь ставшее чистым и прозрачным.

— Знаешь, о чём я думаю? – спросил он.

Ответа не последовало. ЧТО-ТО тоже задумалось. В те времена думанье было самым модным явлением.

— Я думаю, - продолжал Змей, - тут не всё так просто. Если ты стремишься лишь к созиданию, или, точнее, движешься в своих поисках только в направлении жизни, то как тогда объяснить создание тобой человека? Не ровен час, он и тебя превратит в несуществующее. Через человека ты сам себя превращаешь в НИЧТО? Значит, ты тоже не только созидаешь.

Что-то молчал.

— Ну, и что мы молчим? – Змею нравилось задавать тупиковые вопросы.

— Не знаю, что тебе ответить. Чего-то я не учёл.

— Посмотрите-ка, он не учёл! Им же наговорил кучу гадостей, напугал, как мог. Теперь, поди, будут думать, что только они в муках и рожают и страдают больше всех. Делаешь из них идиотов. И всё из-за своей дурацкой депрессии. Гоняешь всякую дурь, ведёшь себя как параноик. Если ты их создал по своему образу и подобию, то они глубоко несчастны, я так думаю. – Змей замолчал ненадолго, а затем переключился на другую тему. - Вот ты ни разу не поинтересовался, откуда я такой взялся. А ведь ты меня знаешь, сколько существуешь, не так ли?

— Я не задаю тебе этот вопрос, потому, что знаю на него ответ, - раздражалось ЧТО-ТО.

— Вы подумайте, он знает ответ?! – возмущался Змей, - Я его не знаю, а он знает!

В это время Адам качал на руках кричащего младенца, и слёзы умиления капали из глаз его на маленькое лицо сына. Жизнь, облокотившись о камень, уставшая, наблюдала за происходящим. Её губы, время от времени подрагивали в едва заметной улыбке

— Ладно, оставим их, - прервал спор Змей, он отвернулся и стал уползать на запад за солнцем. Он полз и разговаривал, казалось, сам с собой. На самом деле, с ЧЕМ-ТО

***

Я вернулся домой поздно ночью, или точнее рано утром. Дверь открывал, стараясь не шуметь. Точнее, не то чтобы старался, а рефлекторно вёл себя как можно тише. Но, это я, двери же были абсолютно безразличны к моим привычкам. Открывались они всегда с грохотом, будто в преисподнюю. Хотя у кого-то, может быть такой шум ассоциировался бы с приятным поскрипыванием отворяемых Св. Петром ворот в Царство небесное, есть же люди для которых родная семья – рай на Земле