Ката

В следующие дни Ката следила за Гардаром только в обеденный перерыв и после работы. Каждый раз через день она брала ключи от «Яриса» Кольбрун и следила из него. Вечерами Гардар в основном сидел дома, если только не уходил на собрания. В отличие от Бьёртна, старого дружка, его было удивительно легко упустить из виду на улице, даже при том, что он был выше и крепче других мужчин. Но манера держать себя у него была скромная, боязливая; ходил он, всегда опустив голову, хотя иногда вскидывал ее, чтобы проверить, не подкарауливают ли его бывшие друзья. Одежда у него была опрятная, подходящая для его рода занятий: серый или коричневый костюм, белые рубашки, иногда пальто. Со временем Кате начало казаться, будто она жалеет его. Она так и видела этот холод во всей его жизни: ему никогда не давали пощады, родителям было на него наплевать, образования он не получил, пережил травмы – но сколько людей прошло через все то же самое, а чужие жизни при этом не губят! Он так смешно выглядел со своим крошечным оружием в кармане, отрывистыми движениями и глазами навыкате – которые видели, как умирает ее дочь. За рулем он вел себя вежливо, ездил не слишком быстро и не слишком медленно, на обгон шел из левого ряда, поворотник включать не забывал, машины, выезжающие с боковых подъездов, пропускал. Приехав на работу, всегда парковался в одном и том же месте прямо перед салоном – и это единственное, что в нем напоминало Бьёртна: система, – но ему явно всего лишь хотелось, чтобы машина была поблизости, на тот случай, если ему придется удирать. Если клиентов не было, он сидел за столом в конце салона, неуклюже склонившись над компьютером и строча на клавиатуре, щурил глаза, словно был близоруким. В обеденный перерыв иногда выходил вместе с коллегой – молодым толстяком – в закусочную в «Скейве» или в супермаркет «Хагкёйп», где брал коробку суши или выбирал себе что-нибудь в отделе готовых блюд и раскладывал в пластиковые контейнеры.

Ката понятия не имела, что Гардар делал дома по вечерам. Когда он был у себя, она не решалась подойти к дому близко, но однажды, пока он был на работе, заглянула в его окно: в гостиной у него был диван, плоскоэкранник и плакат с рекламой какого-то фильма-боевика; в спальне виднелся угол двуспальной кровати и какой-то боксерской груши, свисавшей с потолка в ее изножье. Окна были закрыты, на всех них были свежие наклейки «Секуритас», а на входной двери два замка, один из них – врезанный недавно.

В первую неделю, покуда Ката следила за ним, Гардар сходил на собрание анонимных алкоголиков четыре раза: два раза в Лаунгхольтскую церковь, и по одному разу – в Бустадскую и на Хаутейг. В следующую неделю на собрании в Лаунгхольтской церкви с ним завязала разговор невероятно милая блондинка: глаза большие, круглые, губы пухлые и броско накрашенные, – и в итоге он подвез ее с собрания. Они расстались на улице Баурюгата, и когда его машина скрылась из виду, блондинка достала телефон и со смехом стала разговаривать по нему, направляясь в свое жилище на Фрамнесвег. В следующий раз, когда они встретились на собрании, блондинка пригласила его с собой в кафе напротив. Гардар отказался: сказал, что занят, но готов пойти туда на следующей неделе. Девушка сказала, что ее зовут Сюнна; она смеялась над его натянутыми, слегка робкими шутками, они рассказывали друг другу истории из своей жизни и делали из них выводы. Сюнна призналась, что, кроме общества анонимных алкоголиков, она еще состоит в обществе анонимных нимфоманов, и Гардара это заинтересовало: раньше он о таком не слышал.