Кассиопея

Они завтракают в тишине – не напряженной, а вполне расслабленной. Мингю на удивление не чувствует никакой скованности или неловкости на фоне того, что произошло вчера. Может, просто не хочет задумываться об этом серьезно, потому что какой смысл? Что бы Чонхо ни делал, он всегда останется просто Чонхо – мальчишкой, которому он покупал мороженое и помогал с домашним заданием.

Мингю около получаса сидит перед зеркалом, разглядывая свое отражение. Хочет Мина увидеть, хочет распознать в чертах своего лица чужие – они ведь разные, они ведь с ним разные настолько, что даже сравнивать нельзя, у них отличий миллион и одно, но Мингю все равно таращится, пытаясь отыскать на плоскости своего лица признаки лица чужого.

Он смотрит на резной рисунок двух скрещенных кругов в самом низу рамы и думает, что да. Пересеклись они, миры эти – его и Чонхо. Пересеклись и запутались друг в друге. И не порвать эту связь уже, не распутать узлы на красной нити.

На красной нити, значит. Мингю ложится назад – прямо на ковер – и поднимает над собой руки, разглядывая свои пальцы. Правда ли, что ни один человек в твоей жизни не появляется просто так? Вместе ли вы до сих пор, разошлись ли каждый своей дорогой – любой, кто так или иначе был частью твоей жизни, оставляет след, который впоследствии влияет на всю твою последующую жизнь. Действительно ли это правда? То, что каждый встреченный тобою человек несет в себе смысл, тянет к тебе нити, из которых ты потом шьешь свое будущее. И как же много цветов у нитей этих: белый, черный, голубой, сиреневый… красный.

Мингю вздыхает и опускает руки, смотрит на белый потолок и каждые пару минут отгоняет от себя Куки, который лежит рядом и то и дело подползает ближе, чтобы лизнуть лицо. Он не знает, сколько лежит так, растекаясь по ковру бесформенной массой, а когда начинает дремать, в комнату заходит Чонхо и садится рядом. Мингю лень поворачивать голову, поэтому он просто косит взгляд.

– Не хочешь на Ханган съездить?

– Жрать курицу и пить пиво, как все нормальные студенты по выходным?

– Можно и без пива, а то тебе хватит на ближайшее время. – Чонхо гладит Куки. – Просто хочу съездить в одно место, давно там не был.

Мингю честно не хочется совершать никаких лишних телодвижений, но он все равно поднимается с пола и одергивает рубашку.

– Погнали.

В вагоне метро он долго таращится на свое темное отражение в окнах дверей, иногда поднося руку к лицу, чтобы дотронуться до лба. Вчера Чонхо сказал, что у него температура, вчера он чуть не хлопнулся в обморок по непонятной причине (и не в первый раз), а сегодня чувствует себя вполне обычно – даже похмелье прошло уже давно. Списал бы все на переутомление, но Мингю же не переутомляется ни хрена – так, в университет ходит вместо другого человека и постоянно насилует собственный мозг разными мыслями, которые вслух высказать страшно. Почему же произошло то, что произошло?

Они выходят на той же станции, от которой ходили к мосту Шелкопряда, но идут в другую сторону. Мингю помнит, что Чонхо хотел посидеть в парке на реке Хан, но уверен был, что его поведут на Ёыйдо[11], потому что классика жанра же – там вечерами в это время года собираются толпы молодежи, расстелив пледы на траве рядом с рекой. Сначала он хочет спросить, куда они идут, но передумывает, прибавив громкость в наушниках. Точнее, наушнике – второй болтается на плече с той стороны, где идет Чонхо.

Признаться, Мингю до последнего думал, что в этом мире будет другая музыка, но когда ему отдали наушники Мина и он полез на Спотифай, то обнаружил вдруг, что запросто может найти своих любимых исполнителей. Слышать знакомые песни, возможно находясь на другом конце Вселенной, странно и до того дрожью по телу, что Мингю просто не может перестать гонять по кругу любимые композиции.

На перекрестке они спускаются в подземный переход, и он сразу понимает, что они идут в парк Панпхо – обычно Мингю выходил совсем на другой станции метро, которая намного ближе. В подземке Чонхо разворачивается к нему и берет наушник, который болтается на его плече; вставляет в ухо и едва заметно улыбается. Мингю смотрит пару секунд на выражение его лица и хочет пойти дальше, но делает лишь шаг вперед, когда понимает, что теперь у них одни наушники на двоих.

Идти вот так – неудобно и еще более странно, чем слышать знакомые песни в тысячах световых лет от дома, но он на автомате пытается подстроиться под чужой шаг. Замечает вдруг на лестнице, что Чонхо то же самое делает, и улыбается, отворачивая голову. У входа в парк они стоят какое-то время молча, смотря вперед – на зелень и синеву реки.