Кашитул

— Говорили же тебе, что нельзя столько перемещаться, — отчаянно бормотал Иллай, растирая мои ладони. — Нет-нет, не закрывай глаза. Ты и так долго… Делия, не надо! — он нажал мне над верхней губой, у самого основания носа, и я широко открыла глаза. — Так-то лучше. Давай, выпей воды.

— Еда. Мне надо поесть, — прохрипела я, ощущая, как тело покрывается липкой испариной, а желудок затягивается узлом, — Это от голода.

— Это просто невероятно! Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? А если бы ты шла по этой… лестнице? — Он почти выкрикнул это, усаживая меня. — Я чуть не умер, когда ты упала прямо на камни!

— Прекрати истерику, — пробормотала я равнодушно. — И принеси мой рюкзак. У меня там был кусок шоколада. Это должно помочь.

Я сидела с закрытыми глазами, прислонившись к толстой, почти без веток осине, и рассасывала горький квадратик, слушая, как постепенно прекращается звон в голове. Если я в ближайшее время не поем, съеду в обморок снова. В любом случае, многокаллорийные нагрузки мне пока противопоказаны.

Иллай заварил мне чай из остатков воды и отправился с Солар поискать ручей или родник.

От горячего питья мне стало заметно лучше, а выглянувшее из-за туч солнце приятно согрело лицо. Я размышляла, стоит ли вставать или дождаться Иллая здесь. Подумав, всё-таки неторопливо поднялась и услышала его возглас:

— Делия!

Скрытые ресурсы организма активируются всегда внезапно. Так и сейчас я вскочила, не помня о себе.

— Я здесь! — и тут увидела среди деревьев его…

— Дели, — выдохнул он, измученно улыбаясь. — Я нашел… Наконец-то…

Небритый, обветренный, взъерошенный, усталый. Он. Боль шла за ним следом, и я согнулась, почувствовав её тоже.

— Нет. Нет-нет, — я бросилась вверх по склону, — Это не я. Не она. Нет.

Порывисто подняла руки, сплетая свои пальцы с его. Он прижался лбом к моему.

— Дели… — шептал еле слышно.

— Нет… Прости. Я не она… Прости…

Он отшатнулся и закрыл руками лицо. Взглянул на меня сквозь раскрытую ладонь с ужасом:

— Быть не может… Нет. Я не верю! Ты знала? Ты! Обо всем знала?! — его глаза были безумны. — Скажи мне, знала? — Иллай схватил меня за плечи.

Я кивнула.

— Почти. Я знаю почти.

— Я не понимаю, — простонал он. — Ты знала, что это произойдет и всё равно сделала? — Он издал пугающий сдавленный звук, то ли сип, то ли стон, впившись пальцами в загрубевшее от солнца и ветра лицо.

Мне было нечем дышать. Чувствовать эту боль было невыносимо.

— Именно поэтому я и пришла, чтобы не дать тебе погибнуть, — тихо произнесла я.

— Смотри же, — прошипел он, — смотри, что тебе удалось! Ты убила нас обоих!

Он буквально ударил меня взглядом под дых. Я сжалась, шепча:

— Я люблю…

— Не смей… — он потрясал на меня вытянутым пальцем, — Не смей говорить, что любишь, — хрипел он, согнувшись, оперевшись рукою на дерево и мотнул головой. — Не смей… Ты бы не поступила так со мной, если бы любила. Ты лишила меня возможности жить дальше, неужели… — он почти задохнулся, — …неужели, ты не понимаешь?!

— Ты должен мне верить. Пожалуйста, — умоляла я его.

— Верить? Я ищу тебя по всем семи мирам. Я обошел их все! Нет никаких даже признаков… — он зажмурился в отчаянии и сильно прижался к дереву головой.

— Я прошу тебя верить, — я опять вплела свои пальцы в его ладони, крепко сжав их. — Разве когда-то я заставляла в себе сомневаться?

Он взглянул на меня, потом неожиданно притянул к себе и горько усмехнулся:

— Ты пахнешь шоколадом. Значит, именно сейчас он и будет сомневаться, — Иллай распрямился. И зашептал, уткнувшись в мои волосы, — Ты голодна, я помню. А он не найдет ничего кроме воды.

Потом медленно отстранился, не отводя от меня усталых, с красными прожилками глаз, вытащил из рюкзака холщёвый мешочек и протянул мне.

— Ты должна поесть. Чтобы тебе опять не стало плохо.

У меня задрожал подбородок, и я бросилась ему на шею, шепча:

— Умоляю тебя, дождись. Я буду готова и смогу, слышишь, я справлюсь. Только, пожалуйста, верь!

Он покачал головой, глядя на меня безжизненным взглядом.

— Это… трудно.

— И всё же.

Моё сердце разрывалось.

— Не делай этого, прошу. Ты же ещё можешь всё изменить, — Иллай выглядел очень усталым.

— Ты сильнее меня. Я не смогу это пережить, — неловко улыбнулась я.

— Господи…

— И ты ещё должен будешь спасти меня, к тому же. Первый раз я исчезну у Куперлинского водопада в середине августа, примерно. И ты должен будешь помочь мне вернуться, иначе мне грозит опасность. Ты слышишь? — я смотрела в его глаза, они были затуманены, и было непонятно, слушает он меня или нет. — Четырнадцатый год будет.

— Да, — прошептал он, бессильно уронив плечи. — Не делай этого, умоляю.

— Кто же тогда спасет меня? — улыбнулась я ему, уговаривая, словно ребенка, чувствуя себя при этом самым дурацким образом.

Он поднял на меня напрочь лишённые искры глаза.

— Где же ты…? Ты так нужна мне…

Мы стояли среди сырых серых камней, голых стволов деревьев, мха, редкой тощей травы и чернеющих листьев, вцепившись в пальцы друг друга, сжав до белых костяшек. Лбом ко лбу, сердцем к сердцу. Тяжелый воздух было почти не вдохнуть. Или это легкие отказывались дышать от горького спазма и невыносимой боли?