Карты судьбы

— Ты тоже в свое время решал чужие судьбы, не считаясь ни с чьими желаниями и надеждами. Все мы платим за свое прошлое, помним мы его или предпочитаем забыть. Настало твое время платить.

Он пошел к дверям — высокий, несколько сутуловатый. На пороге оглянулся, смерил меня взглядом и добавил:

— Если оно у тебя еще есть.

У Гивы было смуглое лицо, черные матовые глаза, и она очень походила на Габриэллу, хотя красоте ее чего-то не доставало. Может быть, силы королевского величия? У нее были нервные руки с огромным рубином на указательном пальце, и она то и дело в разговоре дотрагивалась до этого перстня, словно черпая в нем уверенность. Она быстро отводила взгляд, встречаясь с моими глазами, да и на других предметах он надолго не задерживался — нервничала? Боялась?

— Зачем ты меня сюда привела?

— Это наш семейный склеп. Здесь мы можем поговорить спокойно. Покойники не подслушивают.

— Хотя иногда воскресают, — усмехнулся я.

Гива поглядела испуганно. Фамильная усыпальница королей Элджеберта оказалась настолько обширной, что ее хватило бы еще на добрый десяток поколений. Мы проходили мимо гробниц с надписями на древних языках, с выбитыми рисунками и барельефами. Гива на мгновение задержалась у одной из последних, поднесла к лицу руки. Я услышал ее срывающийся шепот:

— Дай мне силы сказать ему это…

Оглянулась.

— Здесь похоронен король Асмур.

Гива глядела на меня. Не знаю, что она хотела увидеть — скорбь? Сочувствие столь ранней смерти? Я же думал лишь о том, что через два часа состоится Королевский совет.

— Я должна рассказать тебе одну историю…

В этой семье все знают больше, чем говорят. «Одну историю» Гива или давно или вообще никому не рассказывала, потому что явно не знала, с чего начать.

— Если ты… помнишь, у каждого из нас свой талисман. У меня рубин, у Габриэллы изумруд, у Асмура — черный жемчуг, у Ашура — бриллиант…

Я кивнул, вспомнив свой портрет.

— Если король или принц не оставляет после себя наследников, его талисман хоронят вместе с ним. Мы не расстаемся с ними в жизни и не утрачиваем со смертью.

Я была очень привязана к Асмуру — он баловал меня, делал всякие подарки. Поэтому в последнюю ночь я пришла в зал, где стоял гроб, хотя по обычаю все покинули его. Когда я наклонилась поцеловать его… Талисман Асмура был в бархатной ладанке, он всегда прятал его от чужих глаз… но тут она немного раскрылась, и я… я увидела камень. Это был бриллиант… — Гива подняла глаза. — Бриллиант Ашура.

Я молча смотрел на нее. Я ждал продолжения. Гива вдруг заторопилась.

— Никто не усомнился, что погиб Асмур. Он был во главе войска, в одежде короля. Никто даже не удосужился взглянуть на его талисман. Ведь вы были похожи как две капли воды. Никто ни тогда, ни потом не сомневался, что похоронили Асмура.

— А кого похоронили? — тупо спросил я.

Гива робко смотрела на меня. В ее громадных глазах был испуг.

— Ашура, конечно… — шепотом сказала она.

У меня в мозгу что-то щелкнуло, и я, наконец, понял. Безо всякого почтения к своим родным-предкам, я опустился на холодную плиту и взялся за голову.

— Гива! Ты хочешь сказать, я…

Гива быстро облизнула губы. Молча ждала.

— Я — Асмур?

— Конечно! — воскликнула сестра. Я взглянул на свое надгробье.

— И был убит Ашур?

— Да.

Я потер лоб. Новая ловушка? Но зачем… как… кому это выгодно?

— Кто еще знает об этом?

— Никто.

— И за все эти годы ты никому не проговорилась?

— Нет. Сначала я просто очень испугалась и спрятала камень, а потом подумала, что если Асмур жив, значит, ему это зачем-то надо, и он придет когда-нибудь и вознаградит меня за молчание.

— Да. Конечно. Вознаградит. И чего же хочет маленькая Гива?

— Ты разрешишь мне выйти замуж за моего пажа?

— Валяй! — криво усмехнулся я. — Если я когда-нибудь стану королем.

— Но ты ведь и есть король!

— Иди, девочка, — сказал я устало, — мне надо подумать.

— Да, король Асмур! Но знай — я за тебя!

Я сидел, опершись затылком о собственную гробницу. Слишком неожиданно. Слишком, слишком, слишком, чтобы не быть правдой. Много прояснялось, но многое становилось еще запутанней. Я уже привык быть Ашуром. Ашур меня вполне устраивал. О господи, как я устал от этого семейства, где никто и никогда не говорит правды безо всякой выгоды для себя!

— Король мой, Асмур, господин…

Не было нужды оглядываться, чтобы узнать, чей это голос. Я исподлобья посмотрел на Габи, прислонившуюся к углу гробницы принца Арамея. Не сводя с меня насмешливых глаз, она подняла руку, взлохматила свои пышные волосы.

— И ты знала.

— Недавно узнала.

— Но, как всегда, ты хоть на полшага, но впереди меня. Куда я ни прихожу — там уже ты или только что побывала. Ты все узнаешь хоть на минуту, но раньше меня. ТЫ меня ведешь по этому пути. Чего ты хочешь от меня, Элджгеберта?

— Чтобы ты убрал Габриэллу, — не задумываясь, ответила она.

Вот так. Я сказал вкрадчиво: