Карты судьбы

— Отродье Ганелоны! Элджгеберта! — Габриэлла выругалась. Мне еще не приходилось видеть ее в такой ярости.

— Какая Элджгеберта? — тупо спросил я.

— Черт побери! — крикнула Габриэлла, блистая яростными прекрасными глазами. — Что ты спрашиваешь? Ведь ты же жил у нее в замке!

Я вставал, и Габриэлла глядела на меня, поднимая глаза. Наверное, с моим лицом что-то произошло, потому что она вдруг забеспокоилась.

— Я знаю, ты благодарен ей за приют, но она — наш заклятый враг. И… но ты что, спал с ней?

Я растерянно поглядел на нее и снова опустился на кровать.

— Почему ты решила, что Элджи… Элджгеберта — враг?

— Подумай, милый, — она наклонилась надо мной, говоря терпеливо-убеждающе, как непонятливому ребенку, — ведь это мы обвинили ее мать! Тем самым мы убили сразу двух зайцев — убрали Ганелону и нейтрализовали Альберта. Ах, если бы я тогда знала, что за отродье она вырастила!

— Мы…

Габриэлла заглянула мне в глаза и прижала мою голову к своей груди — но и там, в тепле ее роскошного тела, я сжимался от стыда, злобы и досады… Как я дал себя так провести, ведь все просто лежало на поверхности — все, все, все, вплоть до второго имени. Габи…

А Габриэлла все шептала, шептала успокаивающе, перебирая мои волосы:

— Не нужно, не нужно, не нужно тебе встречаться с ней… Они хотят отнять тебя у меня, любимый, но мы с ними справимся…

Я освободился, обнимая ее за талию.

— Но что она может сделать?

— Она ведьма! Ведьма! Она многое переняла у своей матери и многому научится в будущем, если ее не остановить… А если она узнает, кто оговорил Ганелону…

— Я все не могу понять, почему Асмур нам поверил.

— Этот простофиля ходил к Вещему Ворону и тот наплел ему что-то про предательство…

— Асмур тоже ходил к Ворону?

— Почему — тоже?

— Потому что и я там был. Ворон сказал мне — много лет назад.

— Да? — Ганелона, казалось, удивилась. — Ты не говорил мне об этом. А теперь — спи. Я справлюсь с ними сама. Выздоравливай, набирайся сил, они тебе скоро понадобятся…

— Я хочу помочь, — пробормотал я. Изумрудные глаза Габриэллы приблизились к моим. Она поцеловала меня. Как всегда, это длилось вечно и, как всегда, слишком мало…

Я в изнеможении откинулся на подушки. Во рту пересохло, и я осушил полный бокал вина. Сладкая истома-дрема вновь наползала на меня, нашептывая голосом Габриэллы: спи… отдыхай… не думай, не думай… все сделаю за тебя… не думай… не встречайся…

И я вдруг резко сел — так резко, что в голове зашумело. Про предательство друзей… но ведь и мне Ворон предсказывал то же самое. «Кто больше всех верит, тот больше и обманется». Пока получилось, что обманулся один Асмур, а я… я только обманул… или это все-таки произошло?…

Я застонал и прижал кулаки к вискам. Что-то не так было с моей головой — она не в состоянии была думать ясно, как раньше… не думай, не думай…

Комната качнулась у меня перед глазами. Двери оказались неожиданно далеко — они словно расплывались и таяли. Спать… как хорошо было бы сейчас прилечь отдохнуть…

совсем ненадолго… Я вытолкнул в коридор непослушное тело и съехал по стене вниз…

Жар опалил кожу лица — я замычал, невольно отодвигаясь и заслоняя глаза от яркого света. Факел держали так близко, что горячая смола обожгла мои пальцы.

— Вот спит герой, — сказал знакомый голос с неподражаемой интонацией.

Прищурившись, я различил протянутую руку. Ухватившись за нее и опираясь о стену, поднялся, прислонился спиной к холодному камню. Факел поднимался вслед за мной, придвинулся, опустился, и тот же голос встревожено произнес:

— Гордон! Ах, черт, Ашур, что с тобой?

Я вяло поднял руку, провел по лицу — его покрывал обильный липкий пот. Как я попал в этот темный коридор? Я никогда здесь раньше не был.

— Гордон! — Меня взяли за ворот мокрой рубашки, крепко встряхнули. — Ну, Гордон! Ты меня слышишь?

— Слышу, — сказал я. — Слышу. Я Гордон, ты Элджи, что тебе от меня надо?

— Уф-ф-ф! — Запрокинутое лицо Элджи отодвинулось. — Сначала мне показалось, ты пьян, потом… Да что с тобой такое?

— Где я?

— Этот коридор ведет в покои Альберта. Я иду от него, а ты… лежишь.

Я пытался сообразить. Что же, и во сне я продолжал ползти сюда?

— Сядем, — предложил я. И сам сел на пол, посмеиваясь.

— Гордон! — в голосе Элджи я различил слезы. — Гордон, вставай! Да вставай же! Ты правда пьян?

Я закрыл глаза, снова куда-то уплывая.

— Гордон! — мерно говорил Элджи и бил меня по щекам. — Гордон! Гордон!

Я поймал и крепко сжал небольшую сильную руку. Надо быть слепым… Или им притворяться, чтобы не понять — кто есть кто. Со стоном облегчения Элджи опустился рядом на пол. Не выпуская его ладони, я сказал:

— Элджи. Почему ты… не сказала мне?

Она вспыхнула мгновенно. Отвернулась и тут же выпрямилась, с вызовом тряхнув головой.

— Сначала это получилось случайно. Ты принял меня за мальчика. Мне это показалось забавным. А потом я хотела поехать с тобой и боялась, что ты не возьмешь меня. Вот так все и… Извини.

Я молчал. Элджи вырвала руку из моих пальцев, воскликнув с досадой:

— В конце концов, какое это имеет значение!