Глянцево-черный «кадиллак» сворачивал в сторону бучьвара. Чтобы остановить его, оставались секунды. Прицел двадцатимиллиметровой вертолетной пушки встроен в шлем пилота, на цель она наводится поворотом головы, так что точность попадания, собственно говоря, зависит от остроты взгляда и состояния шейных позвонков. Потратив всего три снаряда, второй пилот заставил присевшую на спущенных шинах машину остановиться. Рамос одобрительно цокнул языком.
Из задних дверей «кадиллака» выскочило двое. Первый, одетый в черную пару, попытался вскинуть на плечо неуклюжую трубу «стингера», но отлетел на тротуар, почти разорванный одиночным снарядом. Второй пассажир был почему-то в зеленом пятнистом камуфляже. Оглянувшись на снижающийся вертолет, он бросился бежать.
— А вот это он, — сказал Рамос. — Бери управление. Когда он ухватил свою жертву за шиворот, вертолет начал подниматься. Обнаружив себя висящим на высоте десяти метров, Коронадо сам полез в кабину навстречу направленному в лоб пистолету.
— Приветствую вас, мистер Диего, — сказал Рамос. — Вот и встретились. Будь добр, заведи руки за спину. — И щелкнул наручниками.
Минуту спустя вертолет приземлится на окраине возле пустующего коттеджа, в саду с фонтаном.
— Итак, — объявил Рамос, — начинаю допрос. Предупреждаю сразу, я справедлив, но строг. И скорее второе, чем первое. Права на ошибку ты не имеешь, все, о чем ты промолчишь, будет использовано против тебя. Вопрос первый — где Малон?
— А ты бы задал вопрос полегче.
— Ха! — сказал Рамос. — Допустим, я поверил тебе. Ты не знаешь. Тогда сразу второй вопрос: я желаю знать, где стоят радары.
— Вообще-то, мои служебные обязанности не поощряют выслушивание мифов, легенд и сказок, — сказал Транг. — Но если вы думаете, что это будет мне интересно, то я весь внимание.
— О'кей! — сказал капитан Никсон. — Давным-давно жила-была на одной далекой планете маленькая девочка… — Он помолчал и фыркнул. — Слушайте, полковник, может, еще стаканчик?
— Не сейчас. А девочка была маленькая?
— Всякая девочка когда-то бывает маленькой. Это почти так же верно, как и то, что все полковники когда-то были лейтенантами. Но потом она подросла. Конечно, когда-то у нее были родители, но к нашей истории они отношения не имеют. Итак, она жила на маленьком острове, омываемом со всех сторон огромным океаном. Жила в безлюдье, но не в одиночестве. На острове были разумные аборигены, заменившие ей и родителей, и друзей. Вполне по-человечески умные и по-своему добрые. Вы удивлены, полковник?
— Признаюсь, что да. А не подскажете, как они выглядели?
Как вам сказать… Больше всего они напоминали лошадей. Знаете, таких крупных копытных млекопитающих.
— М-м… Ах да! Я понял, что вы имеете в виду. А они, значит, были разумны?
— А по-вашему, разум — это обязательно звездолеты, ружья, порох, налоговые инспектора, керамические унитазы?
— Наверное, нет, — согласился бритый аскет. — Но все равно трудно представить разумное существо без этих удобств. Хотя я перебил вас. Продолжайте.
— После того, как меня угостят порцией виски. Вы очень настойчивы.
Опрокинув в себя содержимое стакана, Никсон кивнул:
— Итак, она жила на острове среди своих друзей, до поры до времени не жалея о непознанном мире людей, пока не стала старше. И однажды на лесной поляне приземлился сверкающий звездный корабль. — Никсон излагал все это мечтательным тоном, глядя поверх головы собеседника. — Ей выпал случай отправиться в огромный человеческий мир. Конечно, она посоветовалась со старыми друзьями, и те не стали ее удерживать, ибо любили ее и признавали за ней право выбора. И она ушла в космос, более того, она стала бойцом Гвардии, частью железной Руки человечества, несущей Вселенной его порядок. Возможно, кое-что из того, что ей приходилось видеть и в чем участвовать, вызывало сомнения, но она успокаивала себя тем, что огромное человечество просто не может ошибаться. Неоригинальное утешение, не правда ли? Но вот однажды она узнала, что ошибки все-таки случаются. Почти все ее новые друзья погибли, став жертвой чьих-то тактических расчетов. И она поняла, что большое человечество способно не только на ошибки, но и на преступления.
— Странный вывод, — сказал Транг, выслушавший все это повествование с неопределенным выражением. — При чем тут человечество, если вина за эту историю лежит, самое большее, на нескольких штабных офицерах?
— Видимо, она сделала другой вывод. И потом, разве виновники этой истории наказаны?
— Гм! Насколько мне известно, нет.
— Мне тоже. А ведь я лицо заинтересованное. Нас просто подставили, как подставляют пешку, чтобы сделать шах королю. Что стоило отозвать нас вовремя или поддержать хотя бы парой кораблей? Я бы и сейчас командовал своим крейсером, мои люди были бы живы, а Сато… Хотя скорее всего это все равно бы случилось.
— Вы как раз собирались рассказать, почему именно это случилось.
Никсон кивнул: