Картахена

В коридоре мне попались некто Риттер и еще один старик из новеньких. Хотя обычно после девяти вечера можно из пистолета по лампам стрелять, никто даже не высунется из номера. У обоих улыбки до ушей: вива «Бриндизи»! Просто толпа народу шляется нынче ночью по отелю. Плохой день для убийства.

Петра

Сегодня воскресенье, сестры и кастелянша ушли на мессу, и я отправилась в деревню, чтобы посидеть на пристани и спокойно подумать. Теперь, когда я знаю о марке, смерть конюха и гибель Стефании выглядят совсем по-другому. Стоячие воды старых преступлений всколыхнулись, как сказал бы, наверное, Садовник, и на дне заблестели всякие штуки, прежде скрытые водорослями и тиной. И теперь совершенно ясно, что дело не только в марке. Заставить Аверичи расстаться с незаконной добычей можно было другим способом, не пачкая руки в крови.

Дело вот в чем: тот, кто убил хозяина, должен страстно желать завладеть «Бриатико». До сих пор неизвестно, кому достались земли на холме, хотя слухи ходят разные. Я слышала разговоры о греческом монастыре, так у нас в деревне думает большинство. Есть еще версия о наследнике, который живет далеко, то ли в Южной Америке, то ли у арабов, и не намерен возвращаться на родину, так что у них с Аверичи полюбовный договор. Кое-кто говорил, что нет, не договор, а вражда из-за невероятных привилегий, доставшихся хитрому траянцу от старухи. Вот это похоже на дело!

Осталось разобраться, на кой черт капитану сдался отель, почти не дающий прибыли. Совсем недавно управляющий говорил доктору (здесь ведь каждое слово бывает услышано), что правое крыло придется уступить под обычный пансион и что это позор и варварство, но счета надо оплачивать. «Бриатико» не приносит денег, сказал он, и если летом не впустить посторонних, то следующую зиму он не переживет.

Как по мне, так гори он адским огнем. А мне пора слезать с парапета и отправляться к карабинерам. Нужно пройти мимо кафе, где старики играют в карты за железным столиком, мимо лавки, где в корзине, выставленной к дверям, лежат коричневые батоны, похожие на статуи с острова Пасхи, мимо сапожной мастерской с великанским ботинком в окне, дойти и постучаться в кабинет, где меня никогда не желают видеть. Это мой девятый визит в полицейский участок, и на этот раз я не позволю выставить себя оттуда под хохот и улюлюканье.

Итак, капитан не собирался встречаться с Бранкой на поляне. Он пошел на репетицию «Пигмалиона» и встретился с ней там безо всяких хлопот. Понятно, что жена хозяина не станет отменять репетицию из-за сомнительной встречи в бурьяне. Заметим, что из всех приглашенных это было понятно одному капитану, потому что никто из постояльцев о спектакле не знал, а вот Ли Сопра знал, и не просто знал, а репетировал вместе со всей обслугой. Следовательно, он туда не пойдет. Но ведь он пошел, он побежал! Мало того, какое-то время он стоял там в темноте, прислонившись к стволу пинии, которая растет возле павильона, и едва заметно испачкал платье смолой.

Муж получает такую же записку от доносчика и отправляется убедиться в том, о чем и так давно догадывается. Явившись в беседку к одиннадцати часам, он застает там только свою смерть и остается сидеть на дощатой скамейке до утра. Тот, кто его застрелил, должен был знать время и место встречи. И причину тоже.

Анонимус, пославший письмо с нарисованным кипарисом, знал время и место. Ли Сопра знал время и место, но также знал, что записка всего лишь розыгрыш, потому что и сам получил такую же. Разве то, что он все же отправился к беседке, не доказывает, что он и анонимус – одно лицо? Разве не следует из этого, что история с участием в спектакле была затеяна для того, чтобы оказаться не слишком далеко от поляны и обеспечить себе алиби?

Теперь я знаю, что скажу комиссару через десять минут.

Я не понимаю, как важная улика оказалась на видном месте в комнате Ли Сопры, скажу я ему. Разумеется, он должен был ее уничтожить. Вы кругом правы, и все козыри у вас на руках. Сейчас мне нечем крыть, но я уверена, что объяснения найдутся. Только дожидаться этих объяснений я не могу, понимаете? Часики убийства тикают. Мне надо продолжать поиски. Я должна идти туда, куда меня ведет мое чутье, как бы смешно это для вас ни звучало.

А чутье говорит мне, что капитан отправил записку Аверичи, убил его, а потом бегом вернулся на репетицию. Тогда ясно, почему он не уехал сразу после убийства хозяина, хотя его никто не задерживал. Раньше я думала, что это такая уловка, мол, я не виновен и мне некуда торопиться. Но нет. Нет. Он остался, чтобы выяснить, у кого теперь марка. Она могла оказаться в доме, то есть хозяин изменил своему правилу и не взял свой талисман в казино. Она могла оказаться у человека, который шел мимо беседки и спугнул убийцу. То есть у Бри.