Картахена

Допустим, у них на самом деле было свидание. А обманутому мужу настучали другие фигуранты, нам неизвестные. Но кому и для чего нужен был этот опереточный донос? Чтобы спровоцировать драку, убить хозяина и свалить все на Ли Сопру? Тогда другой вопрос: зачем капитану встречаться с любовницей на глухой поляне, если он запросто заходит к ней в кабинет в банном халате и закрывает дверь ногой? Тем более если известно, что муж собирается в Санта-Фолью до понедельника. Нет, никаких шашней у этих двоих не было. Если у них что-то и было, так это заговор.

Я слышала их пресный смех за стеной, и если моего любовного опыта недостаточно, то уж интуиция меня никогда не подводит. Не думаю, что капитан вообще склонен к галантным забавам: мчаться в темноте, цепляясь юбками за ветки магнолии, и появляться в кринолине из лесной чащи. Нет, второй вариант совершенно не годится.

Италия – это опера, а не оперетта, как многие думают. Мужчины в ней дерутся и плачут по-настоящему. Они могут сорваться и запеть высоким голосом, которого и не ждешь, а могут молча удалиться за кулисы, высоко неся кудрявую голову. Но предсказать их действия невозможно.

Садовник

Все утро я просидел на обрыве с бутылкой красного, ожидая грозу, но она так и не собралась. Темно-розовое, сморщенное небо расправилось и обнажило чувствительную точку, маленькую, но золотисто-горячую. Прикончив бутылку, я решил спуститься на дикий пляж, который даже пляжем не назовешь, это пара камней и клочок невесть откуда взявшегося перламутрового песка.

Мне еще с прошлого приезда известен секрет этой скалы: на пляж можно попасть по веревочной лестнице, если знать, где она спрятана. Два железных стержня, вбитые в камни, на них закреплены канаты, переходящие в лестницу, а лестница притянута к обрыву крюками, похожими не то на корабельные гаки, не то на две правые руки капитана из книги про Питера Пена. Перекладины так плотно прилегают к камням, что нужно лечь и заглянуть под козырек обрыва, чтобы их различить. Одним словом, нужно знать, что они там есть.

Устройство надежное, если только ветер не с моря, а идти на пляж в обход, по пологому склону, – это километра четыре, не меньше. Сначала через поля, потом по болоту в низине, а потом через всю деревню. И потом еще долго пробираться по мелководью. Именно так мы попали сюда в первый раз, я помню, что нес палатку на одном плече, а рюкзак – на другом. Паола же шла за мной, подоткнув платье, с теннисными тапками в руках.

Мы поставили палатку и развели костер, а потом я пошел осматривать окрестности и нашел гранитную пещеру, где можно было сидеть, свесив ноги над водой, и веревочную лестницу, ведущую на вершину скалы. На скале росло несколько кипарисов, один из которых был странной формы и смахивал издали на кадило. Помню, что, наткнувшись на эту лестницу, я был горд собой, как археолог Вулли, обнаруживший ступенчатый зиккурат. Я показал ее Паоле, и она тут же полезла наверх, ловко продевая смуглые ноги в веревочные ступени, и, добравшись до вершины, махала оттуда рукой и звала меня к себе.

Жаль, что секрет лестницы известен не мне одному, я много раз видел, как постоялец по прозвищу Ли Сопра приходит на пляж купаться в одиночестве. В гостинице говорят, что старик прыгает со скалы как заправский ныряльщик, даже суровая Пулия от него в восторге: настоящий южанин, сказала она однажды, в таком возрасте некоторые мужчины в массажное кресло с трудом забираются.

Умная, умная, а дура. Если туда он прыгает, то как он возвращается обратно? Идет в купальных трусах через всю деревню? Или он прыгает, зажав в зубах узел с одеждой? Или сначала швыряет рубашку и брюки на пляж, а потом летит вслед за ними? Ясно, что должен быть какой-то путь наверх, лестница или хотя бы ступеньки, вырубленные в скале. Но, как все очевидное, это никому не приходит в голову.

Вероятно, Ли Сопра ходит в каменоломни и ползает по лестнице вниз и вверх просто потому, что не умеет плавать. Боится, что на гостиничном пляже его засмеют. Что это за отважный капитан, плещущийся на мелкоте!

Маркус. Понедельник

– Не знаю, что случилось с летом в этих краях. – Клошар покачал головой, его пальцы перебирали бахрому на скатерти, заплетая еле заметные узелки. – Вот раньше было лето так лето. Народ так и рвался сюда, на побережье с десяток гостиниц построили, а в Стентино так даже посадочную площадку для вертолетов.

– Вчера мне как раз снился вертолет, – сказал Маркус, наливая в стаканы вино, – маленький желтый вертолет, описывающий круги над морем. Потом в нем что-то сломалось, он завалился набок и застучал винтом, но продолжал летать, только все ниже и ниже. Когда он упал, я испытал что-то вроде облегчения.