Карман ворон

Сегодня, сидя у костровой ямы, я вижу их вдвоем в прозрачной дымке костра: лилейно-белую Фиону и сливочно-белого Уильяма. И я знаю, что вижу правду. Мой возлюбленный полюбил другую.

Две прошедших ночи лил дождь. Безжалостный и хлесткий, низвергающийся на горы. О, выйти бы под дождь и потеряться в нем: смотреть на молнии, купаться в струящейся с листвы воде, слушать дробь капель по водяной глади реки и не думать, не мечтать об Уильяме.

Что он нашел в этой бледной селянке? В этой воздушно-нежной и молочно-белой, точно цветок яблони, девушке? Как он мог забыть обо мне после всех обещаний? Должно быть, она применила колдовство. Сделала куколку из моей нижней юбки, с волосами, собранными с моей расчески, и набила ее лавандой – для забвения. Она умеет делать амулеты с ведьминым камнем, может, и на многое другое способна. Наверное, я зря сбросила ее со счетов как обычную человеческую девушку. Должно быть, она ведьма, раз убрала меня со своего пути. Должно быть, она ведьма, раз завлекла Уильяма.

Я не услышала стука в дверь и звука шагов, но, подняв голову, увидела в своем окне лицо.

Странствующий народ редко показывается кому-либо, даже своим. В безопасности мы чувствуем себя только поодиночке. Мы охотимся, заняв чужие тела и пользуясь их клыками, копытами и рогами. Но в этот раз Древнейшая пришла в своем теле, одетая в лоскуты и ленты, двигаясь медленно, очень медленно: кости ее легки, точно щепки. Изящные туфельки, подаренные мной, смотрелись очень странно на ее коричневых узловатых ногах. Мягкий изгиб черепа покрывал серебристо-мшистый пушок.

– Я же говорила, что ты можешь передумать, – сказала она, пристально глядя на меня. – Ветер нашептал, что твой молодец нашел себе девицу покрасивее.

Я ответила ей злобным взглядом.

– Есть отворот, который поможет тебе освободиться от него.

– Я не хочу освобождаться от него. Я хочу, чтобы он освободился от нее.

Древнейшая пожала плечами.

– Легкая задача. Но это не вернет тебе свободы и не сделает его верным.

– Мне все равно, – покачала я головой.

– Хорошо. Я открою тебе, как сделать отворот. Но когда ты снова передумаешь, приходи ко мне. Я помогу.

– Я не передумаю. Какова цена отворота?

Древнейшая улыбнулась, и ее коричневое лицо паутиной прорезали глубокие морщины.

– Для начала отдай мне красивое зеленое платье, что надето на тебе. Оно согреет меня зимой.

Я стянула с себя платье. Оно не шло ни в какое сравнение с дорогими нарядами, которые я носила в замке. Однако платье было теплым и хорошо пошитым, без него мне стало холодно. Я задрожала, оставшись в одной нижней юбке. Древнейшая надела платье и, похоже, удовлетворилась результатом.

– Для отворота, – произнесла она, – тебе понадобится три вещи: горстка пепла, пропитанная девятью каплями твоей крови и оплетенная нитью из молний. Скрепи все это рунами наудр и турис и убери в кошель, сделанный из савана человека, похороненного без отпущения грехов. Положи кошель под подушку соперницы, и она потеряет всю власть над возлюбленным.

Я закляну возлюбленного пеплом, что пропитан кровью, пролитой в свете луны. Закляну его нитью из молний летних гроз, и, что бы ни случилось, никогда больше не отпущу, даже если за ним придет сама смерть…

Древнейшая кивнула и улыбнулась. В моем платье и туфлях на высоких каблуках она еще менее походила на человека, нежели в лохмотьях и перьях. Потом она повернулась и пошла через лес к себе – медленно, очень медленно, – и лесная живность расступалась, пропуская ее: Древнейшая дряхла, как сама старость, коварна и беспощадна.

Сентябрь Соломенный месяц

Мне он письмо лишь прислал,
В письме обо всем написал:
Не любит он больше меня
Из-за кожи моей, что темна.

«Баллады Чайлда», баллада 295

1

Самым сложным оказалось подсунуть кошель под подушку Фионы. Она спит в моей замковой спальне, на кровати с шелковым покрывалом. Мои вестники говорят, что она прокрадывается туда ночью, под покровом тьмы, ведь Фиона – добродетельная служанка с хорошей репутацией.

Но мне необходимо было пробраться в свою бывшую спальню, чтобы оставить там амулет-отворот, и я стала планировать, как попасть в замок. Для начала мне нужно было замаскироваться, и я стащила с бельевой веревки чистую одежду, фартук и белый чепчик, чтобы походить на прачку. Я вошла в замок вместе с остальными служанками, пряча лицо. Дождалась, пока они все уйдут, а потом пошла с чистым бельем в покои Уильяма. Тайком сунуть амулет в чистую наволочку было делом несложным. Однако я не ожидала увидеть в спальне самого Уильяма – моего возлюбленного, обещавшего любить меня вечно, – и Фиону, в серо-голубом шелковом платье сидящую у окна.

Волосы Уильяма отросли, но он по-прежнему был красив. Красив, как в день нашей первой встречи, в своем зеленом жакете, когда повернулся и посмотрел на меня своими голубыми глазами с золотистыми искорками.