Карман ворон

– Но я не хочу освобождаться от него. По-другому никак нельзя?

Древнейшая вздохнула.

– Как взлетишь ты с камнем на шее? Как побежишь с цепями на ногах?

– Но я люблю его.

– Твоя любовь – это камень. Твоя любовь – это цепи, – отозвался боярышник. – Тебе не обрести свободы, пока ты не избавишься от них.

Я тоже вздохнула.

– Тогда так тому и быть, Древнейшая. Лучше жить в цепях с возлюбленным, чем свободно странствовать без него.

Она рассмеялась.

– Поживем – увидим. Возвращайся в свою холодную постель. Подумай о моих словах. Возможно, в скором времени ты изменишь решение. И спасибо за красивые туфельки. Даже такая старуха, как я, любит милые безделушки.

Она кокетливо встряхнула лентами и амулетами на своих ветвях. И я уже не в первый раз задумалась: помнит ли Древнейшая амулет с ведьминым камнем? Может, происходящее – мое наказание за то, что я забрала принадлежащую ей вещь? Но я не могу ни вернуть амулет, ни попросить прощения. Лента из амулета сгорела, а камень вернулся в воду.

Я развернулась и пошла босая через лес к пустой хижине, чтобы сидеть у горьковатого дымка костровой ямы и страдать в одиночестве.

2

Наконец-то письмо от Уильяма! Я нашла его утром возле хижины, под орешником. Его пощипывала клювом белоголовая ворона. Я попыталась поговорить с ней, но она лишь каркнула: «Письмо». От радости я тут же открыла его, а когда прочитала, ворона уже улетела.

«Моя дорогая Малмойра!

Прости, что не пришел увидеться с тобой. Мой отец вернулся с войны, и нам нужно управиться со множеством дел».

У моего возлюбленного трудноразборчивый почерк – все буквы украшены причудливыми завитушками, но я потихонечку разобралась. К тому же письмо написано любимой рукой, словами, которые Уильям избрал для меня.

«Не думай, что я позабыл о тебе».

Ни за что! И мысли такой не приходило.

«Просто нам придется набраться терпения. Отец – сложный человек. Мне нужно смягчить его, прежде чем вы встретитесь с ним. Я еще не достиг совершеннолетия – возраста наследования, и у меня нет состояния. Я должен заслужить одобрение отца, прежде чем думать о браке.

Со временем, я уверен в этом, он меня поймет. Ты моя единственная любовь, и я не могу без тебя жить.

Но до той поры я буду посылать к тебе Фиону со своими письмами и всем необходимым. Она хорошая девушка, преданная мне, благоразумная и осторожная. Ты можешь доверять ей.

Бесконечно верный тебе,

Уильям».

Фиона оставила письмо у хижины в мое отсутствие. Еще я нашла у костровой ямы аккуратный сверток с хлебом и сыром, мед и корзину с фруктами. Наверное, Фиона оставила их для меня под неусыпным оком белоголовой вороны.

Фиона. Деревенская пышечка. Мне претит тот факт, что она приходила сюда и совала свой нос в мою хижину. Как она узнала, где меня найти? Деревенские знают, где я живу? И почему Уильям послал ее, а не пришел сам?

Разумеется, я знаю почему. Такие вещи требуют времени. Уильям сказал, что мы должны быть терпеливы. Он думает обо мне – это хорошо.

И все же жаль, что он сам не пришел, с одобрения его отца или без него. Почему-то вспомнилась та сказка, в которой принц не узнал свою возлюбленную, когда она работала на кухне.

Что ж, я не кухонная принцесса и не буду прятаться и чахнуть от любви. Если Уильям не придет ко мне, я сама схожу к нему. И если кто-то вздумает нас разлучить…

Бойтесь гнева красивой смуглянки!

3

Мне бы заклясть возлюбленного дымом, мхом и орлиными перьями. Заклясть его рунами столь сильными, что даже смерть предпочтет обойти его стороной. Мне бы заклясть возлюбленного его именем и моим – тем самым, которое так дорого мне обошлось: вышить их на лоскутке и носить у сердца, чтобы, сколько бы миль нас ни разделяло, мы всегда были вместе.

Сегодня снова пришла Фиона, но в этот раз я ее поджидала. Она принесла мне хлеб, медовые пряники, молоко, сыр и кувшин с вином. Письма от Уильяма не было. Но ее довольный взгляд кошки, объевшейся сметаны, вызвал у меня подозрения. Могла она украсть письмо? И хотела ли украсть что-то еще?

Я тоже написала Уильяму письмо. Орлиным пером на бумаге из сухих цветов. На это у меня ушло четыре дня. Мне хватило одной страницы, запечатанной огарком свечи.